Большое интервью с Виктором Васиным — о том, как при Гончаренко летает вода в раздевалке и почему ему стыдно вспоминать про отца Щенникова

Виктора Васина в сборную вызывал ещё Дик Адвокат в 2010 году. Тогда я был первым из журналистов, кто позвонил защитнику. В тот день Васин думал, что его разыгрывают, и поверил в вызов, только когда проверил информацию в Интернете.

– Вызов тогда и сейчас – разные ощущения?
– Ещё бы. Теперь я выступаю за топ-клуб и общая ситуация по центральным защитникам понятна. Сейчас вызов был достаточно ожидаемым. А тогда… Та встреча со сборной Бельгии была хорошим опытом. Хотя игра получилась неудачной, но я стал только сильнее. В 2010-м я приехал в сборную – мандраж, никого не знал.

– Не знали, с кем сесть на обеде?
– Да, неуютно, неловко. Это сейчас понимаю: неважно, сколько тебе лет, – нужно просто выполнять свою работу.

– В чём прибавили с 2010 года?
– В тактике, в уверенности. Это очень важно для центрального защитника. Когда у тебя нет уверенности, то нет инициативы. Боишься лишний раз открыться, хотя это постоянно нужно делать – бегать, просить мяч, подсказывать.

– Сборная России сейчас тренируется в ветровках. Настолько холодно на юге России?
– У нас много тактики, где передвигаешься пешком. Или работа над стандартами, когда приходится стоять. Так что да, утеплились.

– Самый холодный матч в вашей карьере?
– Моя последняя встреча в прошлом году: «Уфа» – «Томь». Было около "-13", но по ощущениям ещё меньше. Наверное, из-за ветра. У молодого нападающего «Томи» к перерыву уши были синие. Может быть, даже какая-то стадия обморожения.

– В таких случаях спасаетесь мазями?
– Конечно. Растираешь ею и пальцы, и сами ноги. Я первый тайм играл без шапки, и пришлось уши тереть руками. За счёт этого как-то выдержал. Самое тяжёлое – выход на поле и приветствие команд. Когда без движения, то прямо ощущаешь холод всем телом.

– Мази хватает на весь матч или в перерыве надо снова растираться?
– Вполне хватает на всю игру. На поле ты её особо чувствуешь, а потом едешь с игры, и ноги горят.

– Самый жаркий матч?
– В той же Уфе в августе была аномальная жара. Плюс искусственное поле. Подошва буквально горела, мозоли. В первой лиге играли в Нижнем Новгороде. Там тоже синтетика, и от солнца на газоне начинается испарение. Смотришь вдаль — и всё расплывается. Футбол сразу другой, интенсивность падает. Мы же не роботы, чтобы в "+40" так же носиться.

– У Петра Быстрова был солнечный удар во время матча.
– Со мной такого не случалось. Тьфу-тьфу-тьфу.

– Когда первый раз попробовали играть в три защитника?
– В «Мордовии». Хотя одно дело попробовать, а другое – постоянно наигрывать.

– Вслед за «Ростовом» ещё ЦСКА и «Локомотив» перешли на пять защитников. Теперь сборная. Тенденция?
– Это вообще мировая практика – «Ювентус», «Челси», сборная Италии…

– Почему самые разные клубы переходят на эту расстановку?
– Команды из нижней части таблицы стараются насыщать защиту. Так проще играть от обороны. Для лидирующих команд свои преимущества – удобно атаковать и прессинговать.

– В сборной не оказалось сначала Игнашевича, а затем и Василия Березуцкого. Теперь в команде достаточно равная конкуренция за три позиции в центре защиты?
– Да, равная. Может быть, у кого-то и есть уверенность в стартовом составе, но вряд ли. Шансы у всех плюс-минус одинаковые. Кто лучше себя проявит, тот и будет играть.

– Стало сюрпризом решение Василия Березуцкого приостановить выступления за сборную?
– Он заранее ничего не говорил. Я узнал вместе со всеми. Да и потом, он ведь не факт что совсем ушёл из сборной. Допускаю, что просто организм требует выходных. Возможно, отдохнёт немного и вернётся.

– Чем Игнашевич и Березуцкий выделялись?
– Нюансы, мелочи. Делают всё то же самое, но лучше. Мало брака с мячом, мало проигранных единоборств, в свободное время жертвуют обычными людскими прихотями ради футбола: вовремя лечь спать, вовремя поесть, правильно питаться.

– Что в сборной запрещено из еды?
– Нас особо не ограничивают. Мясо, рыба, курица, несколько гарниров. Конечно, без жирной картошки фри. Есть и сладкое. Главное, чтобы без лишнего веса. А так — хоть объедайся.

– Какие ограничения у вас были в клубах?
– В «Мордовии» запрещали сметану.

– А что с ней не так?
– Это вопрос к доктору.

– Капелло запрещал футболистам подниматься по лестнице. А сейчас есть подобные ограничения?
– Нет. Тут всё достаточно адекватно.

«Давление на судей – это теперь мировая практика»

– Черчесов на тренировках регулярно говорит игрокам слово «качественно». Что именно он имеет в виду?
– Стараться. Если в упражнении нужно сделать партнёру пас под дальнюю ногу, то не забывать об этом.

– В игре вы успеваете задуматься о том, чтобы сделать передачу именно под нужную ногу?
– В игре всё на автомате. Ну и вообще это больше для центральных полузащитников или для стенок на бровке. А мы в защите работаем особо без давления. Когда много времени и большое пространство, то эти моменты не так сильно учитываются.

– Тренер Ромащенко на тренировке подсказывает: «one-two». Вам не кажется странной английская речь в сборной России? Это делается для Марио Фернандеса?
– Это футбольный сленг, как «тики-така». Все понимают. Я не думаю, что это делается под Марио. Для него было бы «уно-дос».

– Марио Фернандес везде ходит с Гилерме. С другими футболистами он не общается?
– Ну почему же? Он с нами постоянно. Вместе за столом. Ты себя чувствуешь скованно, если приезжаешь из маленького клуба, а вокруг все футболисты с именем. Марио мало что может сказать по-русски, но понимает практически всё. Не думаю, что ему непривычно. Тем более с такой «армейской» диаспорой.

– Нет Березуцкого. Теперь ещё Дзюба уехал – совсем тихо стало?
– Без него количество шуток явно убавилось.

– Кержаков рассказывал, что у Дзюбы даже во сне рот не закрывается. Грустным он просто не бывает?
– Может быть спокойным, если не участвует в разговоре. Когда участвует – всегда весело.

– Акинфеев производит впечатление самого сурового человека в сборной.
– Возможно, у журналистов складывается такое впечатление. Я с ним общаюсь больше, чем кто-либо. Он абсолютно нормальный, общительный человек.

– Он стал капитаном, хотя голкиперу неудобно общаться с судьями – бегать далеко.
– Я не думаю, что это проблема. Сейчас с судьями все любят поговорить.

– Мне всегда было интересно: почему игроки так яро оспаривают жёлтые карточки? Сколько я смотрел футбол, ни разу не видел, чтобы игроку удалось убедить арбитра отменить карточку.
– Если фола не было, но тебе дали предупреждение, то ты можешь своей реакцией заставить судью быть лояльнее в следующих эпизодах. Давление на судей – это теперь мировая практика.

– Сейчас судьи достаточно суровы. Уже нет таких, как Пьерлуиджи Коллина, который всё делал с улыбкой?
– У всех свой стиль. В РФПЛ Егоров достаточно на позитиве. Москалёв, наоборот, суровый, даже по его походке видно. Может ответить неслабо.

«Чего я хотел — роли особо не играло»

– Игнашевич рассказывал, как в ЦСКА подсыпали соль Ким Ин Со и Вернблуму...
– Соль — это вообще была тема. Все друг другу старались подсыпать за столом. Особенно раньше, когда ещё с нами был Мамаев. С его уходом спокойнее стало, начали забывать. Сейчас уже совсем ушло, а тогда постоянно: в сахар засыпали соль, а в соль – сахар. Чего только не было.

– Вам тоже пытались подмешать?
– Не успели разыграть. Я сразу «порвался» и уехал лечить «кресты».

– Вы пропустили год из-за травмы крестообразных связок. Дзагоев извинился за то столкновение на тренировке?
– Там не за что извиняться. Обычный игровой эпизод. Понятно, как-то иначе могла сложиться карьера без того повреждения, но я и здоровым долгое время не играл. Трудно сказать, что отняла у меня та травма. Может быть, и ничего. В любом случае человек так устроен, что забывает всю боль.

– Что помогало не сойти с ума в тот тяжёлый период?
– Желание играть в футбол. Я ведь ничего другого не умею. Жизнь заставит – что угодно преодолеешь. Теперь уже пять сезонов отыграл, ничего не болит. Хотя всё равно надо постоянно уделять внимание оперированной ноге – закачивать в зале, ходить к реабилитологам на массаж.

– Глеб и Филиппенко рассказывали «Чемпионату», как Гончаренко кидался льдом в раздевалке БАТЭ. Уверен, что и в ЦСКА он уже продемонстрировал характер.
– Мы вроде не давали повода, чтобы бросаться льдом. Надеюсь, и не дадим, но вода в раздевалке у нас летала.

– Это когда?
– В перерыве матча ЦСКА – «Зенит». В центре раздевалки стоит стол. На нём – бутылки. Он их смёл и донёс до нас мысль, объяснил, чего нам не хватало в игре.

– Переход Гончаренко из «Уфы» в ЦСКА получился странным. Вроде все понимали, что так случится, но никто не подтверждал.
– Я заранее не знал. Только перед последним матчем в году Гончаренко сказал, что уходит – объявил на установке перед игрой с «Томью».

– Наверное, у вас возникало много вопросов в тот момент.
– Там ведь и по мне была непонятная ситуация. В моём контракте был пункт, что ЦСКА может вернуть меня зимой из «Уфы». Я даже на тот матч с «Томью» выходил, не зная, в какой команде начну следующий год. Решение оставалось за ЦСКА. Чего я хотел, роли особо не играло.

– С игроками «Уфы» поддерживаете связь?
– Да, переписываемся. Поздравляю парней. Есть с чем.

– Как они объясняют успехи при Семаке?
– Говорят, что он всем нравится и как тренер, и как человек. Нравится даже тем, кто не попадает в основной состав. Пацаны сказали, что продолжают играть в тот же футбол, что и при Гончаренко.

– Если бы Слуцкий остался в ЦСКА, вы бы до сих пор выступали за «Уфу»?
– По всей видимости, да. Я бы и сам хотел остаться в «Уфе», потому что стабильно играл, был результат и какой-то прогресс.

– Получается, Гончаренко – тот человек, который в вас поверил?
– Конечно. И одно дело в «Уфе», а другое – в ЦСКА. Сейчас три матча провёл — значит есть доверие.

– Многих удивило, что в основе ЦСКА играете вы, а не Игнашевич. А для вас это стало неожиданностью?
– Так чтобы прям неожиданностью – не стало, но и уверен на сто процентов не был. Думаю, из нас четверых никто не был считал себя железным игроком стартового состава.

– Неужели по сборам было непонято, на кого сделает ставку Гончаренко?
– Нет. Мы вчетвером чередовались. На последнем сборе каждый пропустил по одному контрольному матчу.

«Какое там режим нарушить. У тебя сил нет»

– С Красножаном когда последний раз общались?
– Давно. Несколько лет назад.

– У него была ключевая роль в вашей карьере?
– Он открыл мне дверь в футбол. Я пришёл фактически из детского спорта. Сначала заиграл в дубле «Спартака-Нальчик», а потом в основе. Красножан первым увидел во мне перспективы.

– Чем вы ему приглянулись?
– Высокий и по тестам был чемпионом – прыжки, бег и всё остальное.

– Кажется, именно от тестов устал ЭтоО и друге звёзды «Анжи». Красножан проработал в Махачкале 48 дней.
– Я не думаю, что в «Анжи» были тесты на то, кто быстрее пробежит 15 метров. Там были недовольны тем, что в тренажёрном зале давали большой вес. Но это не тесты. Тем более там не нужно было с этим весом приседать. Я недавно видел в Сети, что наша русская девчонка в 11 лет устанавливает рекорды для Книги Гиннесса – жмёт лежа штангу около 70 килограмм. Космический вес для 11 лет. После этого стыдно говорить, что ЭтоО и звёздная братва убрала тренера за несколько дополнительных килограммов а штанге. Мы жалуемся, что на сборах пробегаем шесть раз по километру – каждый за четыре минуты. Говорим, что это так тяжело, а у Жоры Щенникова папа – ходок, серебряный призёр Олимпиады. Он в этом темпе двадцатку ходил. Стыдно становится, когда это понимаешь.

– Много шума было из-за слов Шатова, что только у станка люди устают больше, чем футболисты. Справедливо утверждать, что вы работаете больше, чем среднестатистический россиянин?
– Всё относительно. В других видах спорта бывает и тяжелее. Опять же: у папы Жоры есть дисциплина 50 километров, а на занятиях ещё больше расстояние преодолевают. Хотя и у нас на сборах действительно тяжко – по две тренировки в день: мяч-бег, мяч-бег. И так 12 дней. Потом три выходных и снова сбор. Какое там режим нарушить! У тебя сил нет.

– Самый счастливый момент – сон?
– Нет. После второй тренировки приходишь в номер, скидываешь грязные вещи, и у тебя есть время на восстановление – процедуры, сауна, реабилитологи. До отбоя можешь валяться – делай что угодно. Можно фильмы посмотреть. Если этот период сравнивать с занятостью обычного человека, то да. Нам действительно тяжелее, чем рабочим в офисе. Хотя по ходу сезона проще.

– Насколько?
– Приехал на базу, два часа потренировался, и у тебя свободное время. Можешь поехать к семье. Если её нет, то вообще куча времени. Когда ты профессионал, как Игнашевич и братья, то относишься к себе соответственно – готовишься к следующему занятию. Не позволяешь себе ничего лишнего. Ущемляешь себя. Обычный человек может в пятницу пойти в паб, съесть что-нибудь, выпить и вернуться домой поздно.

– Футболисты ведь тоже тусуются?
– Всё от человека зависит. Кто-то веселится и потом играет в футбол. Хорошо или плохо – это уже другой вопрос.

– У вас тоже так было?
– У меня сейчас двое детей, поэтому график чёткий. После тренировки везу старшего сына на занятия. Он у меня ходит и на гимнастику, и на футбол. Потом вместе за продуктами в магазин. Вечером – уже с младшим бы поиграть. Куда-то ходить времени нет. Когда у тебя дети, то ты понимаешь, что в 7:30 тебя разбудят. И никого не волнует, в котором часу ты пришёл домой. Уже сам понимаешь, что не хочется весь день ходить варёным.

– А по молодости что-то могли себе позволить?
– Нальчик – это не Майами. Ну, могли допоздна посидеть в ресторане или дома у кого-то. Хотелось куда-то выплеснуть эмоции.

– Красножана это раздражало?
– Он понимал, что все мы люди. Тем более можно отдохнуть, если на следующий день выходной. Я вообще считаю: делай что хочешь, лишь бы хорошо выполнял свою работу.