Капитан ЦСКА Игорь Акинфеев побывал в гостях у Дмитрия Сычёва и рассказал много всего интересного. А начался разговор с матча с «Зенитом», который состоялся совсем недавно и закончился крупным поражением ЦСКА.

О матче с «Зенитом»

— С одной стороны, наверное, обидно, что так сейчас происходит с ЦСКА, но ты, когда смотришь на свои титулы — их 20 за 17 лет — конечно, хочешь выжимать максимум, другого результата. Но понимаешь, что надо принимать и идти дальше. Ну было 4:0, что дальше, вены себе порезать?

О группе «Руки вверх»

— У нас с Сергеем Жуковым давняя дружба: он крестил моих детей, я его. Встречаемся, но не так часто.

Почему сложно представить, что у меня в наушниках могут играть песни «Руки Вверх»? Сейчас за мной в автобусе сидит Игорь Дивеев, сколько ему лет, лет 20? А у него через трек играют песни «Руки Вверх». Я к нему оборачиваюсь: «Ладно я древний, ты-то куда?». А он говорит, что им нравится. И в национальной сборной, и в команде все приходили к выводу, что круче «Руки Вверх» нет никого.

О первых перчатках

— У меня отшибло память, кто мне подарил первые перчатки. Помню, были кожаные, с пупырышками, на 25 размеров больше. Я их хранил. Потом, когда я в них влез, мои сверстники уже в латексе играли, а я все в кожаных играл. Они мне долго служили: мне потом папа вырезал с рукоятки теннисной ракетки похожие пупырышки и клеил их на перчатки.

В манеже ЦСКА раньше там постоянно рынки были, выставки какие-то. И вот однажды мы туда зашли в отдел спорта, там были белые перчатки с изображением кобры — их только из Германии привезли. У отца в кармане тогда было 200 или 300 долларов, и мы два часа стояли, уговаривали этого немца. Он в итоге нам за 100 долларов их продал.

Помню, нам однажды выдали первый раз в жизни шарфы — так называемые розы — и шапки ЦСКА. Мы сдуру это вся напялили, когда шли с манежа. Спускаемся в метро «Динамо», смотрю — там три-четыре пацана в спартаковских бомберах. Я все сразу понял: шапочку начал снимать, а шарф уже не успел. Эти пацаны подбегают, а бабушка какая-то в мой шарф как вцепилась. Они убежали, а бабушка мне шарф так и не отдала.

Об Овчинникове

С Сергеем Ивановичем мы буквально позавчера смеялись. «Помнишь, Иваныч, говорю, Евро-2004?». Он говорит: «Конечно, меня тогда удалили». Я ему: «Да не это!». Я тогда первый раз увидел, как Сергей Иванович в раздевалке берет «Taft 3 погоды», выдавливает на руку и по волосам так проводит. Причесал, зализал. «Иваныч, — говорю. — Готов?» Он мне в ответ: «Ага, нормально, сейчас жвачку закину и пойду». Мы вот с ним вспомнили этот момент, я у него уже сейчас спросил: «Иваныч, как ты ходил тогда?». Посмеялся, говорит, что неделю волосы потом нормальные были.

Иваныч сейчас в топе — 85 кг. Мне кажется, он никогда в таком весе не был. Добьем еще Сергея Ивановича. Помню тренировку сборной в Бору — тогда вратарям еще серии ставили. Я встаю — удар и гол. Иваныч встает и все перед ним разбегаются. Он все ворота закрывает! «Давай, бей!», — говорит. Ему раз — и в ручки. «Всё, готов, поехали на Евро».

На том турнире ещё до меня дошла информация, если бы я в 2004 году вышел играть с Грецией, стал бы самым молодым игроком в истории Евро. Но не получилось — сказали нельзя. Я четко понимал, что в тот момент я никогда не сыграю: есть Сергей Иваныч, есть Слава Малафеев. А ревность Дасаева, не ревность — это дела прошлых дней.

Про 35 номер и уроки физкультуры

— До меня под этим номером играл Руслан Нигматуллин. Когда я пришел в раздевалку во время первого сбора, там стояла сумка с 35-м номером. Я спросил: «А какой у меня номер?». Мне дали его. Подумал — ну классно. Я не заморачивался, какая разница? Сейчас я сказал, что свой номер никому не отдам. Если руководство или люди, которые захотят, решат вывести его из оборота, то хорошо. Я, например, противник прощальных матчей. С братьями, например, все могло быть по-другому, не в виде ролика на встрече с болельщиками, но как по мне — это оптимальная история. Зачем себя выпячивать? Если тебя люди любят, они и так будут любить. Тебя запомнят не по прощальному матчу, а по твоей карьере и поступкам.

Да и всегда можно что-то подобное устроить, не обязательно на следующий день после объявления.

Я никогда не ходил на уроки физкультуры, кроме весны. Пробегал километр вокруг школы и прыгал в длину в песок — это был максимум моей физкультуры. Приходили родители и объяснили, что мальчик занимается в ЦСКА, боится за травмы. Я по сей день, когда приезжаю с семьей на отдых, провожу его без экстрима: моя голова не позволяет пересечь грань и получить глупую травму. Даже на подушки с детьми не сажусь: однажды сел и чуть не улетел. Да и со своим коленом я не могу вставать ни на серф, ни на лыжи. Я люблю большой теннис, часто хочу поиграть, но не могу — в голове сидит и всё.

О восстановлении перед Евро-2008 и прозвище

— Форсировал подготовку Валерий Георгиевич. (Смеётся.) У меня было от 5 до 7 месяцев. А у нас оставалось две игры в чемпионате — «Кубань» и «Рубин». Газзаев меня вызывает и спрашивает: «Готов?». У меня ничего не болело, говорю: «В целом, готов, но у меня четырёхглавой мышцы нет пока, головка не накачалась ещё». Он говорит: «Сейчас за три дня подкачаешь, давай». Ну я сел на тренажёры, в итоге выиграли оба матча. Это дало психологический толчок, потому что я боялся тренироваться, задумывался о приземлении, не хотел подавать. А Газзаев говорит: «Иди играй». После этих двух игр мне было легче, хотя на Евро у меня и жидкость в колене была, и нога побаливала.

О Жорже

— Он нас как-то увёз в Португалию на сборы, две тренировки в день, и обе шли по 2 часа 20 минут. Мы тогда прибавили, начали держать мяч, бзик был на этом, стали играть в одно-два касания. Но нам не фартило, не было результата. Мы не проигрывали, но и не выигрывали. Много ничьих было. Леннорыч тоже заходил в раздевалку, общался с Жорже, спросил у него, почему мы не выигрываем. Видимо, Жорже не дал ответ. Потом назначили Георгича, начали по 1:0 выигрывать тихой сапой.

С Жорже мне было очень комфортно, он реально топовый тренер. Он был профессионалом, уважительно относился к ребятам. Помню, как он сделал первый ознакомительный сбор в Турции, решил познакомиться с командой перед новым годом. Мы там две недели были, каждый день играли в футбол. Это было удивительно. Он потом говорит: все фамилии есть, данные есть, план такой: мы здесь две недели, потом отдыхаем, а после Нового года скажем, кого мы уберём. А на этом сборе одна тренировка, потом никакой тренировки, свободное время. Заканчивается тренировка, иду в сторону бара, смотрю: матёрые уже сидят с пивасом и такие: «Вот это тренер! Ещё дайте по кружавчику». Жорже, кстати, приходил на завтрак и обед всегда в галстуке. Почему говорят, что братья Березуцкие при нём научились играть в футбол? Потому что мяч вниз положили, до этого не было у них такого: на лапту и туда его.

О Слуцком

— Леонид Викторович топчик. Хотя поначалу пытался приструнить опытных и меня, пытался жёстким быть. Но я, Серёга, Вася и говорили: «Давайте либо мы вместе будем обсуждать какие-то вещи, либо творите, но в другой команде». Но это я утрирую. Помню, как он приехал на первую тренировку на Nissan Teana. Вася сказал: «Как наш тренер может ездить на такой машине? Поменяйте!». Викторыч комплексовал, через пять месяцев приехал на новой машине, и Вася такой: «Вот теперь попрёт».

Об Игнашевиче

— Многие придумывают, что у меня с ним конфликт. Серёга — величайший игрок. Он сделал из ЦСКА команду победителей, равно как и братья. Он просто играл хорошо, этого достаточно. За полем мы не дружили, не ходили по ресторанам. Но на базе мы два профессионала, друг друга уважаем. У нас были какие-то моменты и на поле, но мы решали это за минуту. Всегда поддерживаю тех, с кем я играл. Зачем мне скандалить?

Об отпуске с Березуцкими

— Молодыми постоянно ездили вместе в отпуск. Мы даже фотоаппарат потеряли, который, надеюсь, никто не найдёт в этой жизни. Вася говорит: «Аки, если этот фотоаппарат всплывёт, нам всем...». Самая топовая байка была, когда мы собрались в Таиланд. Закончился чемпионат, Васька занимался вопросами, мы с Лёхой говорим: «Мы тебе деньги отдали, купи билеты, чтобы мы всё понимали». Он говорит: «Пацаны, не переживайте». Приезжаем в Шереметьево: говорю Лёхе: «На чём летим?». Лёха такой: «Ну, наверное, «Аэрофлот» взял». Нас сажают в автобус, приезжаем — какие-то красноярские авиалинии. Долго летим, в самолёте по пивку, всё остальное. Лёха такой решил спросить: «А пересадка где?». Вася такой: «Пересадки не будет, мы на лодку сядем и доплывём». Приезжаем, выходим с терминала в Бангкоке. А там надо из одного терминала переехать в другой, чтобы улетать на Пхукет. Терминалы стоят совсем рядом. Нас зовут в автобус, который туда едет 30 секунд. Вася такой: „Не-не, нам такси нужно“. Мы минут 15 ждали такси, загрузились, проезжаем пять метров и таксист говорит: вот ваш терминал. Лёха такой: «Дибил, Вася. Нам ещё час лететь, а не на лодке».

О переходе в Европу

— Никогда не было агента в жизни. Моим агентом всегда был Гинер, я сказал, что не буду искать себе агента. Будем консультироваться, советоваться. Был разговор про «Арсенал» в 2005, 2006 году. Но чтобы была бумага у меня на глазах, такого не было. Может, что-то и было, но я не знаю.

О ЧМ-2014

— Сложный был период после турнира. А после первой игры с Кореей я не выходил из комнаты, было сложно смотреть ребятам в глаза. Ходил опустошенный, не знал, что делать. Я лежал на поле тогда и думал: «Миллион людей смотрят». Хотелось под землю провалиться. Ошибаются все, но в тот момент хорошего было мало. Потом в аэропорту началась травля от журналистов, микрофоны тыкают в разные места. Стараешься лицо кирпичом сделать, но не каждый выдержит. Очень обидно, когда всё так. Тебе и так обидно, а тебя уничтожают.

Мне помогла поддержка близких, тогда у меня только родился сын. Родители приехали, жена поддержала. Шашлыки жарили, разговаривали. Понятно, что они не ковыряли мне душу. Помню ещё было телевидение, «Первый канал», и наша многоуважаемая Арина Шарапова восклицает: Как можно было самому себе закинуть мяч в ворота?". Я такой лежу и думаю: «Ну вот так». Ну то есть человек, который вообще не разбирается в футболе такое говорит.

У Фабио были жесткие ограничения. Всё начиналось даже с того, что за неделю до поездки на турнир он попросил всех проверить зубы. Сказал, что если по ходу турнира что-то заболит, отчислит. У него нельзя было сидеть на мяче во время тренировки. Во время турнира кто-то сел, сразу вскочил, а Фабио увидел. Сразу дал прикурить.

О ЧМ-2018

— Вспомните результаты перед турниром. Создали антураж такой, что нам можно не выходить на игры, уже всё проиграно. Сашка Самедов очень впечатлительный человек. Мы сидим в бане в Новогорске, и он говорит: «Мы сыграли только товарищескую игру, а уже началось». Я ему говорю: «Погоди, сейчас Австрия набьёт ещё, Турция. (Смеётся.) Сань, давай так, я тебе говорю, что четыре игры мы точно на турнире проведём. А там, как пойдёт".

Самое интересное, что после Уругвая тогда всё расписали. Мол, вратарь клоун и так далее. А других обыграли, потому что одни Рамадан соблюдали, а других в Чечне замучили. Это как после победы над „Реалом“ сказали, что повезло, что те не в оптимальном составе сыграли. Про Испанию сказали, что мы окопах простояли. Когда мы играли, я уже думал, чтобы поскорее всё закончилось. Я за этот матч скинул 4 килограмма. Жарко было, меня потом ещё на допинг забрали. В 3 часа ночи я приехал в Новогорск, перекусил и лёг спать. Тело было в состоянии трупа. Но на следующий день уже была тренировка у Саламыча.

Смысл пересматривать игру с Испанией в 2018? Их опасные моменты смотреть?

Мы знали, кто будет бить, со Стауче всё разобрали. Коке и Аспас ударили туда, куда мы знали. С Иньестой я хотел перехитрить, хотя знал, в какой угол он ударит. Мы, кстати, не тренировали пенальти. Когда начинаем тренировать, до них дело не доходит.

В 2008-м команда была сильнее. Я вспоминаю, как мы играли в отборочной группе: к нам любая команда приезжала, мы всех обыгрывали: Уэльс, Финляндия… С Германией играли на равных, могли играть с позиции силы. Да, испанцы тогда щёлкнули по носу. Но сильных шведов и греков мы обыграли.