70 лет назад началась спортивная карьера великого Всеволода Боброва. Бобров при жизни стал легендой. За ним столько подвигов, что его смело можно назвать спортивным Гераклом. Бобров и внешне выглядел настоящим богатырем, под стать мифическому герою – высокий, широкоплечий, с могучим торсом. Но и гибкий, пластичный, способный мгновенно «взрываться» и уходить в прорыв, остановить который без нарушений правил (а зачастую и с их нарушением) было невозможно. «Гений прорыва» – так называли выдающегося советского футболиста и хоккеиста Всеволода Боброва, которому, будь он жив, исполнилось бы в этом году 90 лет. Поэт Евгений Евтушенко назвал Боброва «Шаляпиным русского футбола, Гагариным шайбы на Руси».

Всеволод Бобров пришел в большой футбол в 1945 году. Лучший советский футбольный тренер Борис Аркадьев, возглавлявший тогда армейскую команду ЦДКА (Центральный Дом Красной Армии), увидел зимой 22-летнего Боброва на хоккейном поле и сразу все понял. «Это настоящий, волей Божьей талант, мастер индивидуальной игры».

Аркадьев, уверенный в том, что и на футбольном поле Бобров будет творить чудеса, пригласил самородка в свою команду. И уже 18 мая Бобров дебютировал в составе армейского клуба в матче футбольного чемпионата СССР против московского «Локомотива». Выйдя незадолго до окончания игры на замену, юноша забил три мяча. Любопытно, что «держал» тогда восходящую звезду хавбек столичных «железнодорожников» Николай Эпштейн – впоследствии знаменитый советский хоккейный тренер.

Бобер (именно так с первого же выхода на поле стали величать любимого игрока болельщики) оказался главным открытием того сезона – армейский форвард стал грозой вратарей, забив 24 (!) мяча в 21 игре, и помог своей команде завоевать серебряные медали первенства и Кубок СССР.

В том же году о Боброве заговорил и весь футбольный мир. Осенью чемпионы СССР – московские динамовцы – совершили поездку на родину футбола, в Англию, и в состав команды (то ли для усиления, то ли для того, чтобы явить миру яркую футбольную звезду) включили Боброва. Это турне, вошедшее в историю под цифрами 19:9 (именно таков был общий победный для «Динамо» счет встреч с четырьмя британскими клубами, среди которых были знаменитые «Арсенал» и «Челси»), стало триумфом Боброва. В четырех матчах он забил 6 мячей, затмив мастерством таких звезд английского футбола, как Томми Лаутон, Стэнли Мэтьюз, Стэн Мортенсен.

А потом были новые голы в матчах армейского клуба, который трижды подряд – с 1946 по 1948 год – становился чемпионом СССР. И лидерство Боброва в этой чудо-команде (пожалуй, лучшей в истории советского футбола) не вызывало сомнений. В пяти сезонах в составе ЦДКА Бобер в 79 матчах забил 80 (!) голов. Уникальный показатель результативности – больше, чем мяч за игру! При этом надо учесть, что в 1946 году Бобров в игре с киевским «Динамо» получил тяжелую травму, которую ему умышленно нанес известный своей грубостью защитник Николай Махиня. После этого Бобров, так и не вернувший былую мощь, несмотря на ряд операций, играл лишь вполовину своих возможностей. И все равно оставался лучшим советским форвардом.

Таких, как Бобров, в мире было немного. Он стоял на пороге 30-летия, когда состоялся дебют сборной СССР на международной арене. В 1952 году советские футболисты поехали на Олимпийские игры в Хельсинки. Там Бобров забил пять мячей в трех играх. Причем три мяча – в историческом матче с югославами, когда советская команда, проигрывая за 15 минут до конца 1:5, сумела сравнять счет. Именно Бобров повел тогда своих товарищей на штурм ворот соперника. «Острием, вершиной этого взлета был, бесспорно, Всеволод Бобров», – вспоминал спустя годы многолетний капитан сборной СССР Игорь Нетто. И в повторной игре с югославами Бобров забил гол, который, увы, на этот раз не спас советскую команду от поражения.

Так закончилась его футбольная карьера, но продолжалась другая, не менее яркая, – хоккейная. Благо на льду травма коленного сустава, из-за которой Бобров рано оставил футбол, не была столь чувствительной помехой и позволяла действовать почти в полную силу. Хоккей с шайбой, или канадский хоккей, пришел в нашу страну во второй половине сороковых. И Бобров, до этого игравший в хоккей с мячом, быстро освоил новую для себя игру. К моменту дебюта сборной СССР на мировом чемпионате (было это в Стокгольме в 1954 году) он считался признанным лидером команды, как и на футбольном поле, завершал большинство атак.

То, что произошло на чемпионате планеты в Швеции, в спортивном мире произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Дебютанты стали чемпионами, разгромив в финале считавшихся непобедимыми канадцев – 7:2! Причем перед решающей игрой сборных СССР и Канады многие специалисты, в том числе и из состава советской делегации, советовали нашим хоккеистам «отдать» матч канадцам, которых якобы все равно обыграть невозможно, и поберечь силы для переигровки за второе место со шведами. Но именно Бобров первым сказал: «Будем играть с канадцами только на победу!» Его поддержали и остальные советские игроки. Итог известен – сборная СССР завоевала золотые медали, а Бобров был признан лучшим игроком чемпионата. Спустя два года вместе с товарищами по сборной он праздновал победу и на Олимпийских играх в Кортина-д’Ампеццо (Италия). До сих пор остается непобитым уникальный рекорд Боброва: в играх за сборную СССР он сделал 15 хет-триков!

Прошли годы. Всеволод Бобров уже в качестве тренера сборной Советского Союза вновь развеял миф о непобедимости канадских хоккеистов. 2 сентября 1972 года на льду монреальского «Форума» сборная СССР, руководимая Бобровым, в историческом матче нанесла поражение команде, составленной из лучших канадских профессионалов НХЛ, – 7:3! Так в одном лице соединились великий футболист, великий хоккеист и великий тренер. Явление для мирового спорта поистине уникальное, особенно, если учесть, что Бобров был первоклассным тренером не только хоккейным, но и футбольным. У него был редчайший нюх на спортивные таланты. Он дал путевку в большой спорт многим классным футболистам и хоккеистам. Бобров возглавлял, в частности, в конце 60-х годов армейскую футбольную команду ЦСКА, в которой раскрылся когда-то его уникальный спортивный талант. И в том, что армейцы после 19-летнего перерыва стали в 1970 году чемпионами страны, есть и заслуга Боброва, хотя команду в победном для нее сезоне тренировал уже бывший одноклубник Всеволода Михайловича – Валентин Николаев. Но подготовил почву для успеха, создал «золотой» коллектив именно Бобров. А в 1967 году он привел к золотым медалям первенства СССР хоккеистов московского «Спартака», создав команду, которая не только на равных могла бороться с бессменными чемпионами страны тех лет – столичными армейцами, возглавляемыми Анатолием Тарасовым, – но и побеждать их.

У этого человека была удивительная судьба. Жизнь часто хранила его от нелепых случайностей. Сева в детстве мог утонуть – его спас старший брат, мог сгореть во время пожара – мать бросилась в огонь и вытащила малыша. Бобров мог разбиться на самолете в январе 1950 года вместе с хоккейной командой ВВС (Военно-Воздушные Силы), но, к счастью, проспал и опоздал на аэродром. Но 1 июля 1979 года внезапный сердечный приступ оборвал жизнь великого мастера. Его блистательный путь в спорте был, очевидно, не таким уж простым и гладким, сердце хранило рубцы от слишком многих обид, уколов завистников, которых всегда так много на пути истинных гениев. «Гений прорыва» умер, когда ему было всего 57 лет…

…Мне посчастливилось в далеком детстве видеть Боброва на футбольном поле, а вот на хоккейной площадке не довелось. И я нередко задавал себе вопрос, какой же из этих двух прекрасных видов спорта Бобров любил больше, что ему было ближе – мяч или шайба? С этим вопросом я обратился к жене Всеволода Михайловича – Елене Николаевне.

– Конечно, Севу больше тянуло к футболу. Я, например, предпочитала хоккей, но, когда мы начинали с ним спорить о том, что интереснее, Сева мне говорил: «Ты любишь больше хоккей, потому что не понимаешь как следует футбола. В футболе надо постоянно думать, играть не только и не столько ногами, сколько головой». Поэтому, когда Севу пригласили в конце 1967 года тренировать футболистов ЦСКА, он без долгих раздумий согласился и покинул хоккейный «Спартак», который под его руководством стал в том сезоне чемпионом страны. Спартаковцы во главе с Борисом Майоровым со слезами на глазах провожали Боброва – он так много сделал для них. Не хотели расставаться с ним и футболисты ЦСКА, когда он в конце 1969 года ушел не по своей воле из команды. И, став в следующем году чемпионами СССР, армейцы в полном составе собрались под окнами нашего дома у станции метро «Сокол» и скандировали: «Боб-ров! Боб-ров!», понимая, как велик его вклад в победу команды. Конечно, Сева был очень растроган этим проявлением искренней любви к нему.

– Всеволод Михайлович дружил в послевоенные годы с Василием Сталиным, не так ли?

– Да, их связывала настоящая дружба. Кажется, в 90-х годах был даже снят кинофильм на эту тему. Василий Иосифович очень любил Севу, и в конце концов уговорил его в 1950 году перейти из ЦДКА в команду ВВС, которую опекал будучи командующим авиацией Московского военного округа. И Сева играл некоторое время как за футбольный, так и за хоккейный ВВС. Причем был играющим тренером. Василий Иосифович посещал все матчи своей команды, отчаянно болел за нее, понимал, что Бобров – это полкоманды, и готов был сделать для Севы все, что угодно. Кстати, квартиру в упомянутом мной доме у метро «Сокол», в которой я живу до сих пор, дал Севе именно Василий Сталин. Сева тяжело переживал трагическую судьбу своего друга – тюрьму после смерти отца, потом ссылку в Казань и странную смерть в 40 лет. Сева был инициатором сбора денег среди спортсменов на памятник Василию Иосифовичу. Но вот поехать в Казань, чтобы проводить друга в последний путь, ему не разрешили.

– То, что вы рассказали, показывает, что Всеволод Михайлович умел ценить дружбу, сопереживать…

– Да, он был именно таким. Чужой боли для него не существовало. Он воспринимал ее, как свою собственную. Наверное, поэтому так рано ушел от нас.

Автор: Валерий АCРИЯН