Нападающий «Урала» Спартак Гогниев выступал в Премьер-лиге за девять клубов, а забивал – за семь. И то и другое – рекорд России. В интервью еженедельнику «Футбол» бомбардир екатеринбуржцев вспомнил «армейское» прошлое, тренировки Павла Яковенко, приводы в милицию и драку в Грозном.

Трехлетний контракт на пять лет

– Недавно «Урал» сменил тренера. Как узнали об отставке Василенко?
– За два дня до игры с «Динамо» нам объявили, что тренировать команду будет Тарханов. Василенко поблагодарил всех за работу и сказал, что будет за нас переживать. Я не привык говорить что-то плохое в спину. Молодому тренеру сложно заявить о себе – сразу требуют результат. А когда команда играет неудачно, первым делом винят его. Может быть, если бы Василенко вышел с командой из первой лиги, ему было бы проще. А так получилось, что тренер пришел в уже созданный коллектив, к каждому нужно было искать подход. Но, видимо, не получилось.

– «Урал» – двенадцатый клуб в вашей карьере. Но если бы у вас была возможность провести всю жизнь в одной команде, где бы вы предпочли это сделать?
– В ЦСКА или «Динамо». Наверное, в ЦСКА все-таки.

– Вы застали начало новой истории ЦСКА. Каким был в то время Гинер?
– Гинер делал для футболистов все. В ЦСКА вообще не думаешь о чем-то, кроме футбола, – все бытовые и жизненные вопросы решают за тебя. Когда Евгений Леннорович пришел, он сказал, что в течение пяти лет мы должны выиграть Кубок УЕФА. В кулуарах похихикали, а через четыре года ЦСКА стал обладателем этого трофея. Человек ставит цели и идет к ним, поэтому «армейцы» всегда находятся в числе топ-клубов.

– Какой разговор с Гинером вам запомнился больше всего?
– Когда я переходил в ЦСКА, был такой эпизод. Я посоветовался с родными (агента у меня никогда не было) и решил, что подпишу контракт на три года. Сказал об Гинеру на переговорах. А Евгений Леннорович ответил: «Нет, дорогой, молодые игроки у нас подписывают только пятилетние соглашения». Услышав это, я встал и ушел, представляете? В конце концов ситуация разрулилась, я подписал контракт на три года, но потом продлил его еще на два сезона. Так что получились те же самые пять лет. Больше таких сложных переговоров у меня не было – разве что с «Уралом» впервые в жизни подписал контракт после просмотра.

– Первые полгода ЦСКА руководил боровшийся со смертельной болезнью Павел Садырин. Как проходили тренировки?
– Не сказать, что Садырин мне сильно доверял – в основном я выходил на замены. Но эмоции от этого человека остались самые положительные. Было видно, что он уже плохо себя чувствовал, поэтому тренировками руководил сидя на стуле. И при этом находил силы шутить.

– Тем летом, когда вы пришли в ЦСКА, погиб вратарь «армейцев» Сергей Перхун. Каким он вам запомнился?
– Это был профессионал до мозга костей. В Махачкале я жил с ним в одном номере и видел, как он настраивается на игру. Матч с «Анжи» начинался в восемь или семь часов вечера, а он разминался с двух часов. Собирался как на последний бой... Не знаю, конечно, может быть, он всегда так готовился. Когда все случилось, это был шок. Я подходил к Сергею за бровку, спрашивал: «Ну как ты?». Шла кровь, но он ответил, что нормально. А в аэропорту мы узнали, что Перхун впал в кому.

– Нехороших предчувствий перед игрой не было?
– Да нет, там и столкновение такое было… Будун не видел вратаря, а Сергей мог выставить колено, но не сделал этого. Наоборот, расставил руки. Он не хотел повредить нападающего, а получилось, что пострадал сам. Не знаю, чем сейчас занимается жена Сергея Юля, но, слышал, Евгений Леннорович всячески помогал их семье. Надо отдать должное Гинеру – он и Мандрыкина не бросил, когда тот попал в беду

– Были у Мандрыкина после аварии?
– Если честно, не ходил. Как-то мне грустно… Я спрашиваю у всех, что и как, одно время собирался пойти, но когда проходит год-два, уже как-то неудобно это делать. Знаю, что он занимается, но точно о состоянии здоровья Вениамина не скажу.

 

Возвращение в Премьер-лигу началось для Гогниева с дубля в ворота ЦСКА. //Сергей Дроняев


Разносы Газзаева

– Перейдем к более позитивным воспоминаниям. Спартаковцы рассказывают, что готовились к матчам с ЦСКА, сжигая плюшевого коня. А в ЦСКА были какие-то особенные ритуалы перед дерби?
– Нет, мы и так знали, что выиграем. Пока я был в ЦСКА, мы ни разу не уступали «Спартаку». Максимум что могли – сыграть вничью. Все как-то само собой происходило. Когда на футбол приходит 80 тысяч болельщиков, все понимаешь и так. Подобные дерби только украшают футбол.

– Какое дерби для вас самое памятное?
– Когда выиграли со счетом 3:2 – кажется, это было в 2003 году. Я вышел на замену в перерыве, мы еще проигрывали. А в концовке пошла контратака, мяч попал мне в ногу и отскочил к Ярошику. Чех разобрался и забил третий гол.

– В ЦСКА вы воссоединились с Газзаевым, с которым работали в «Динамо». При этом играли нерегулярно. Не обижались в тот момент на старого знакомого?
– Обиды есть всегда, когда ты не играешь. Если это заслуженно – один вопрос, но если незаслуженно… Говорят, в футболе нет справедливости. Бывает так, что тренер предпочитает какого-то игрока, думает, что он лучше. Если Газзаев выиграл все что можно – значит, он был прав, и мне нужно было сидеть в запасе. Но в те моменты, когда я выходил на поле, мне удавалось усилить игру и принести пользу. Да и болельщиков не обманешь. Если они поддерживают тебя даже тогда, когда ты играешь против ЦСКА, это о чем-то говорит.

– Самый сильный разнос, устроенный Газзаевым в раздевалке?
– Таких случаев было много. Валерий Георгиевич – сильный мотиватор. Когда он видел, что команда излишне зажата, заходил в раздевалку и говорил лицо в лицо все, что думает. Заводил футболистов. В этом плане он был прав, потому что во втором тайме мы, как правило, выдавали другую игру. А самый большой разнос случился после выездного поражения от «Пармы» в Кубке УЕФА. Я просидел весь матч в запасе, было обидно не выйти. Нас устраивала ничья 2:2, но в конце мы пропустили третий мяч. Газзаев тогда серьезно переживал – виски надулись, казалось, что ему сейчас плохо станет.

– А как он вел себя после «Вардара»?
– Был спокойнее. В первом матче македонцы забили два мяча в контратаках, а перед второй игрой у нас накопились травмы. При своих болельщиках «Вардар» попросту отбодался. Там еще обстановка была своеобразная, послевоенная. Я вырос на юге и многое видел, а вот на других ребят она, конечно, произвела впечатление.

– Где у вас хранится золотая медаль-2003?
– Она дома и я очень ей горжусь. Тем более что в то время легионеров в ЦСКА можно было пересчитать по пальцам – Шемберас, Рахимич, Ярошик, да и те русскоязычные. У меня есть серебряная медаль, чемпионская, Кубок, и этого уже никто не отнимет. Еще есть нарезки памятных голов – например, «Локомотиву» за «Ротор», но особенной ностальгии я не испытываю. Все-таки я еще в футболе.

– Когда последний раз общались с кем-то из того ЦСКА?
– С Володькой Габуловым мы близко дружим, постоянно общаемся. А так поддерживаю отношения с Акинфеевым, Березуцкими, Дзагоевым. С Гусевым у нас близкого общения не было, хотя мы вместе за «Динамо» играли. Он потом в Украину уехал…

– Он уже в Испании, в Марбелье живет.
– Да? Не знал. У Газзаева тоже там дом.

– А какие ассоциации у вас вызывают фамилии «Пиюк» и «Трипутень»? Газзаев считал их кандидатами в сборную.
– Трипутень сейчас на радио работает или что-то такое. Одаренные футболисты были. У нас много талантливых игроков, просто их порой не замечают. Некоторые могут сыграть одну игру и доказать тренеру, что они достойны играть в сборной, а другие горбатятся десять лет просто для того, чтобы в эту сборную приехать! К последним отношу себя. Я играл в молодежной сборной и установил там рекорд по количеству голов. А в первую сборную меня вызывали один раз, к тому же левым полузащитником. При этом все нападающие, которые прошли «молодежку», – Пименов, Кержаков, Аршавин, Павлюченко, в национальной команде играли. А я сидел в ЦСКА. Что ж, значит, были игроки посильнее.

– При Артуре Жорже вы вообще перестали попадать в основу ЦСКА. Чем так не угодили португальцу?
– Угодил, просто я играл слева, а на четвертый сбор приехали Жирков, Одиа, Карвальо. Все левоногие, с хорошей зарплатой. Как их можно было не ставить? Вот и получилось, что из основного игрока я превратился в человека, не попадающего даже в число восемнадцати. Это и стало отправной точкой к тому, чтобы уйти. Я сам принял такое решение, потому что всегда выбирал игру.

– В команде удивились, когда слева стал играть Жирков?
– Нет, не удивились. С первой тренировки Юра демонстрировал топ-уровень, много креативил. Он и сейчас остается одним из лучших футболистов России, только травмы сказываются. А вот по поводу Феррейры, которого взяли за большие деньги на то же место, не могу сказать, что он был очень уж сильным игроком.

– На фоне Газзаева Жорже, наверное, казался верхом спокойствия?
– Он все-таки внес в игру ЦСКА изюминку, и на этой изюминке «армейцы» потом выиграли Кубок УЕФА. Нам не хватало держания мяча, креативных действий, поэтому на тренировках мы постоянно играли в футбол на укороченном поле. Но Жорже действительно более спокойный, чем Газзаев. Разносов в раздевалке от него не дождешься. Поэтому и результата не было. Приведу такой пример: у Даниэля Карвальо имелись небольшие проблемы с весом. Европеец Жорже не стал искать к нему подход, только сказал: «Не можешь похудеть – играть не будешь», а Газзаев дал бразильцу по голове и отправил бегать. Тот побегал – и стал лучшим игроком финала Кубка УЕФА. Вот и вся разница.

 

В «Роторе» Гогниев был на первых ролях, но зарплаты так и не увидел. //Сергей Дроняев


Голы за «спасибо»

– После ЦСКА вы играли на правах аренды за «Ротор». Контраст между чемпионом и аутсайдером был большой?
– «Ротор» набрал в первом круге шесть очков, а во втором, по-моему, – шестнадцать. Мы были в лидерах по итогам второй половины чемпионата, но все равно вылетели. Не было денег, не было ничего. Но я не жалею. Это время сложилось для меня удачно. Забив «Локомотиву», я едва не помог ЦСКА стать чемпионом. Но «армейцы» на финише растеряли преимущество.

– За победу над «железнодорожниками» были назначены особенные премиальные?
– Премиальные были чуть-чуть повышены, но мы их не увидели. Ни премиальных, ни зарплаты.

– Президент «Ротора» Владимир Горюнов, как и вы, недолюбливает «Спартак». В 2004-ом красного цвета на базе «Ротора» было уже не найти?
– Меня предупреждали, что нужно быть осторожнее. Но я и сам не сторонник красного, поэтому на меня это никак не повлияло. А вообще Горюнов мог и с тренировки выгнать, если видел у кого-то красные бутсы.

– Как узнали о том, что ЦСКА на вас не рассчитывает?
– Евгений Леннорович вызвал и сказал, что Павел Яковенко ждет меня в «Химках». Тогда это была команда первой лиги, поэтому я постарался объяснить, что хочу играть на другом уровне. Говорил что-то о сборной. Гинер ответил: «Ну смотри сам». И я пошел в «Аланию», которая через год тоже вылетела. По нынешним меркам это был самострел. Будь я похитрее – может быть, нашел бы себе другой клуб. Но мне хотелось играть в своей республике, чтобы народ приходил на стадион, смотрел на своих воспитанников. Вот только в клубе царила неразбериха: частые смены тренеров, долги, слабая селекция.

– Почему не заиграли в «Сатурне» у Вайсса?
– В «Сатурн» я пришел при Шевчуке и на первом же сборе порвал переднюю мышцу. В это время Шевчука поменяли, пришел Вайсс со своими футболистами. Я пропустил предсезонку, а потом выходил в основном на замену. Меня это опять не устраивало – все-таки я приходил как основной нападающий! Во втором круге взяли еще и Лебеденко, и я понял, что на меня не рассчитывают.

– Игроки «Сатурна» рассказывают, что в команде регулярно происходили стычки с южноамериканцами. Вы застали их?
– Да это нормальная вещь в футболе! Мы все мужчины, бывает, эмоции захлестывают. Кто-то кого-то по ноге ударил, другому не понравилось – и вот уже почва для конфликта! За это люди или штраф платят или извиняются и идут дальше. Ничего страшного.

– Жедер, говорят, мог дать отбор любому. Неслучайно он принимал активное участие в драке с игроками ЦСКА.
– Жедер – да, мог пихнуть или ударить. А вообще он хороший защитник. Просто некоторые бразильцы, когда приезжают и видят, как их носят на руках, начинают по-другому к себе относиться. Особенно если получает хорошие деньги. Тот же Карвальо – великий футболист, который мог все. Из всех, кого я видел на поле вживую, это, может быть, самый сильный игрок. Но где он сейчас? На хорошем уровне человек провел только три-четыре года!

 

В «Кубани» Гогниев чувствовал себя воякой. //Сергей Дроняев


Военное положение

– В «Кубани» вы все-таки пересеклись с Павлом Яковенко, знаменитым своими четырехразовыми тренировками. Как переносили их?
– Было тяжело. Он так и говорил пацанам: «Кто мои сборы пройдет, тот и будет у меня играть». Мы вставали как вояки, глотали лекарства и бегали. На третий день я «порвался» – снова повредил переднюю мышцу. Но к концу сборов я набрал хорошую форму, Яковенко постоянно говорил, что видит меня в составе… А через пять туров его убрали.

– О каком упражнении Яковенко до сих пор вспоминаете с содроганием?
– Много, много всего. Первый мой день на сборах прошел так: мы встали в шесть утра, пробежали десять по пятьсот, потом, в одиннадцать, – сто по сто. В перерыве между тренировками ребята даже не купались – ложились потные спать, чтобы успеть отдохнуть. Для меня, конечно, это было странно. Потому, наверное, на третий день я и выбыл из строя.

– Темп во время беговых упражнений задавал Александр Данишевский?
– Данишевский и Янбаев всегда были впереди. Но это нормально. Если человек может пробежать на три круга больше – почему он должен себя сдерживать? Меня это никак не ущемляло, у каждого свое здоровье.

– Софербий Ешугов – самый странный тренер в вашей карьере? Андрей Соломатин рассказывал, как рулевой «Кубани» вычитал в каком-то учебнике о трех видах тактики игры в обороне («подсолнух», «скрепка» и «капкан») и мучил команду теоретическими занятиями.
– О Ешугове не хочется говорить, если честно. Таких тренеров я забываю. Был – и был.

– Вспомните тогда самое долгое теоретическое занятие?
– Бывали и по часу, но я не заморачиваюсь по этому поводу. Теоретические занятия нужны. Слышал, что большое внимание этому аспекту уделяет Гаджиев, но я никогда с ним не работал. Газзаев тоже детально прорабатывал.

– Длительный поиск своей команды привел вас в «КамАЗ» к еще одному Газзаеву – Юрию…
– Газзаев – сильный специалист. Он раскрыл многих молодых футболистов. Козлов, Игнатьев – это же его ребята. Я их помню еще «сырыми». Про того же Козлова говорили, что он вообще не будет играть в футбол. А теперь просмотрите: он в сборной! Но почему не говорят о том, кто его раскрыл? Со мной Газзаев работал еще в «Автодоре». В «КамАЗ» же я попал отчасти случайно: съездил на сборы в «Амкар», забил в двух играх, но контракт со мной не подписали. А буквально через три дня заканчивался период дозаявок. В Турции меня увидел Юрий Фарзунович, который сказал: «Если что – давай ко мне». Я согласился и не жалею. В «КамАЗе» была настоящая футбольная семья. Жалко, что потом команда снялась с розыгрыша ФНЛ…

– Проблемы с деньгами в клубе начались еще при вас?
– У нас не было проблем. Мы получали небольшие деньги по меркам первой лиги, но, во всяком случае, нам их платили. Юрий Фарзунович проявлял себя не только как тренер, но и как бизнесмен – в том плане, что умудрялся находить деньги с продаж футболистов или как-то еще.

– «КамАЗу» всегда чуть-чуть не хватало до второго места. Руководство не было заинтересовано в выходе в Премьер-лигу?
– Было, но все упиралось в деньги, инфраструктуру. Нужно было менять стадион, а средств на это не было. Как выходить?

 

Парни из Осетии. //Сергей Дроняев


Криминальное чтиво

– Кто-то из ваших братьев играет в футбол?
– Из братьев – нет, а друзей в футболе много: например, Джиоев в «Луче». Ну, Вова, Алан – это и так ясно.

– В 2003 году вы с братом поучаствовали в драке с ОМОНом. Как это случилось?
– Ну и историю вы раскопали! Это случилось после игры с «Крыльями Советов». Брат был с другом, у которого была липовая регистрация. Он ее месяц делал, хотел на работу устроиться. Может быть, она и не липовая была – уже не помню. Подошел милиционер, взял регистрацию и ни с того ни с сего порвал ее. У друга сдали нервы, он ударил милиционера, и началась драка. А я как раз подъехал на машине, чтобы забрать парней. Увидел, что случилось, и побежал туда. В итоге оказался в милицейской машине. Мандрыкин и Вася Березуцкий не давали ей уехать, болельщики кричали… В конце концов на место происшествия прибыла служба охраны ЦСКА и нас вытащили из «бобика». Можно сказать, всем миром отбили.

– А раньше у вас случались приводы в милицию?
– В Москве было. Один раз я шел с другом и нас без всяких вопросов закинули в машину и повезли в отделение. Наверное, была наводка на темненьких парней. А я тогда за «Динамо» играл. За день до этого как раз забил «Спартаку», мы сыграли вничью – 1:1. Когда начальник отделения увидел меня, рассвирепел: «Вы кого привели?!». Потом извинялся. Но отпустили только через три часа.

– С какими чувствами ездили этой осенью в Грозный?
– Нормальные чувства были. Хотелось выиграть. Но понимаю, что к чему клоните. В жизни бывает всякое. Самое главное – оставаться человеком и отстаивать свою позицию.

– Не считаете, что два года назад, когда случился инцидент с вашим избиением, вы были в чем-то не правы?
– Нет даже одного процента того, что я был не прав. Иначе передо мной не извинялись бы. Я ехал играть за дубль, хотел доказать Муслину, что не просто так трясусь десять часов в автобусе. В Грозном я забил два мяча, мы выигрывали 3:0, я был капитаном… Но случился инцидент. Причем спровоцировал его не я. Зачем мне конфликт, если мы крупно выигрываем? Соперник действовал откровенно грубо, и я сказал, что так нельзя. Выражения были непечатные, но проигрывать надо уметь. А потом у меня был выбор – закрыть рот или отстаивать свою позицию. Я выбрал второе. Когда меня были, я даже не чувствовал боли – настолько был зол.

– Напоминаний о том событий во время недавнего визита не было – например, от представителей «Терека»?
– Нет, никакого общения у меня с ними нет. А смысл теперь что-то говорить?

Свадьба во Владикавказе

– Близится зима. Поедете в Дубай, где отдыхают едва ли не все российские футболисты?
– Нет, поеду домой. У Жорика Габулова, брата Володи, 14 числа будет свадьба, а на следующий день женится Хубулов. Потом, наверное, отдохну недельки две.

– Что такое осетинская свадьба?
– О, это серьезное событие. Много народа и много тостов – я бы так сказал.

– Торбинский и Павлюченко как-то встретили на пляже Жана-Поля Бельмондо. Вам везло на такие встречи в межсезонье?
– Я встречаю в основном российских футболистов, причем везде, где отдыхаю. Как-то видел на Мальдивах Булыкина. В Дубае постоянно с кем-то пересекаешься, так что уже не обращаешь на это внимания. Лететь относительно близко, песок, шопинг, поэтому многие там и отдыхают.