Не только достижениями жив футбол. В нем есть место и вещам, которые повыше трофеев. Несмотря на то, что вроде бы смыслом была, есть и будет дилемма “победа или поражение” (этакий пан или пропал, где ничья это всего лишь отсрочка на пути к итогу), в памяти остаются случаи примеры и люди далеко не всегда связанные с медальностью, титульностью или рекордностью. Просто как примеры чего-то неординарного.

Старожилы армейской обороны сейчас бьют рекорды клуба как семечки щелкают, и по сравнению с ними тот футболист, о котором пойдет речь ниже, вроде бы достоин разве что затеряться среди множества лиц, выходивших в составе армейцев в 90-ые. Вроде бы и сыграл много, без малого 300 матчей – но разве это идет в сравнение с неуклонно стремящимися к цифре 500 Игорем, Игной и Братьями. Забил 14 мячей – а у Игнашевича их 40. Да и титулов у этого футболиста всего три – причем первые 2 он выиграл, находясь в глубоком подхвате, когда еще совсем не дорос до игрока основы, а третий дошел до него в то время, когда он уже покинул команду. Но вот как раз именно благодаря этому герой данной статьи и является неким мостиком, перекинувшимся между последним союзным сезоном, закончившимся триумфом ЦСКА, и первой викторией в новом веке, в новой эре.

Валерий Минько был частью той армейской поросли, которая (как казалось) через несколько лет вольется в памятную садыринскую дружину. Они запомнились вчетвером – Новосадов, Гущин, Минько, Гришин (Крутов все-таки был отдельно стоящей фигурой) и у каждого из них карьера сложилась все-таки победнее относительно авансов, ожиданий и надежд было больше. Впрочем, в то время вообще было очень много различных чаяний, которые словно пыль по ветру разогнали девяностые. Минько дебютировал за ЦСКА в 17 лет, во времена первого союзного первенства, еще на той, старой Песчанке, с которой у армейских болельщиков связано очень много. Рижская Даугава, которая еще не так давно постоянно топталась на пороге высшей лиги, но так и не вышла за нее замуж, уже не казалась грозной силой, способной остановить победную поступь красно-синих, однако матч завершился вничью и свою лепту в итоговый результат внес наш герой

“До игры, помню, всю ночь не спал. Волновался жутко. Видимо, не зря… При счете 1:0 в нашу пользу я неудачно передачу отдал, нападающий рижан мяч перехватил и сравнял счет. После матча в клубном автобусе я рыдал. Ветераны подходили, утешали как могли - Дима Кузнецов, Олег Сергеев. В тот момент я и представить себе не мог, что всего через пару лет вместе с этими ребятами стану последним чемпионом Союза...”

Да-да, именно с этими ребятами Валерий спустя два года подарил всем армейским болельщиками такие эмоции, которые не потускнели и четверть века спустя. Многие считают ту армейскую команду лучшей из тех, что довелось увидеть в своей жизни и я в их числе. Пусть даже и вклад Минько в тот успех оказался весьма скромен (в 7 матчах он выходил на замену и лишь в игре с киевскими динамовцами отыграл все 90 минут), но в одном из матчей он снова отметился – на этот раз не так, как с Даугавой, а со знаком плюс.

“Садырин выпустил Гришина и меня в середине второго тайма, когда горели 0:1. В результате на 85-й минуте я сделал отбор, Гришин скинул головой мяч в штрафную на Игоря Корнеева, который заработал пенальти, реализованный Дмитрием Кузнецовым. Садырин нас потом в раздевалке отдельно хвалил. А мы по сей день с Сашкой прикалываемся: "Помнишь, как мы с тобой ЦСКА на первое место вытащили? И вообще та команда, 90-91-х годов, очень дружной была. "Один за всех, и все за одного!" - таким девизом руководствовались. Ну, или - "Красная Армия всех сильней!" Хотя я лично первое время на всех наших ветеранов снизу вверх смотрел. Татарчук, Брошин, Дмитриев… Звезды! "Дедушки", правда, молодых не обижали. Без перегибов было - полы никто мыть не заставлял. Но мы и сами понимали: ветераны - это святое. И мячи им носили, и за водкой, когда надо, бегали. Сейчас отношение к опытным игрокам изменилось. Веяние времени. И сама молодежь другой стала, и легионеров много в Россию понаехало... ”

Однако время стало другим уже тогда – сразу же после золотого дубля та команда перестала существовать. Минько в 1992-ом стал играть значительно чаще, забил свои первые мячи за армейцев (оба в ворота Динамо), пропустил знаковую встречу на Камп Ноу, начав потихоньку “звездить”. Ну а уже в следующем году судьба ему подкинула еще одно и очень серьезное испытание. Я не буду раскрашивать эту историю собственными эпитетами и сравнениями, а просто процитирую рассказ Валерия Минько

“Самая концовка первого тайма, идет передача с фланга в нашу штрафную, я вполоборота слежу за мячом и за нападающим соперника одновременно. Бегу на мяч, он опускается, и тут я слышу - наш вратарь Саша Помазун выходит из ворот. Я останавливаюсь, греческий нападающий меня подталкивает, и я врезаюсь в Помазуна. И он прямо бедром попадает мне в почечную область… Сразу - резкая боль, дышать нечем. Я за лицевую линию выполз, врачи подбежали, нашатырь мне суют… И тут же судья свисток на перерыв дает. Я как-то до раздевалки дошел, лег на массажный стол, врачи меня осмотрели и вроде бы ничего особенного не заметили. Да меня и самого немного отпустило. Игнатьев спрашивает: "Играть можешь?" Я кивнул. Очень уж мне не хотелось, чтобы про меня потом говорили: вот, мол, слабак, заменился… Да и матч был крайне напряженным. В общем, отыграл я эту встречу от и до. Потом поехали в гостиницу, я зашел в туалет помочиться - и здесь у меня кровь пошла… Тогда я уже понял: что-то серьезное случилось. Опять к врачам обратился, они меня в греческий госпиталь отвезли, но и там специалисты ничего не заметили в силу обширной забрюшной гематомы. Единственное, что мне там предложили, - это в местном госпитале отлежаться. Но тут уже я не согласился. Спросил через переводчика: "А можно мне в Россию улететь? Никаких осложнений не будет?" Мне сказали: "Если лежачие места в самолете найдутся, то без проблем"… Да, потом я слышал такую версию, что, мол, если бы не этот перелет, ничего бы страшного и не было. Не так это! Просто мне нужно было сразу после самолета в больницу ехать. А я домой помчался, к любимой жене. И еще додумался горячую ванну принять! Чего нельзя было делать ни в коем случае. Хотя, что теперь гадать - в любом случае почка у меня была разорвана на три части. Она как розочка разошлась. Поэтому зашивать ее не представлялось возможным - только удалять… Принял я, значит, эту ванну - и у меня опять кровь пошла. Ночью стало очень плохо - я даже начал сознание терять. Жена тут же позвонила в "Скорую", и меня отвезли в 67-ю городскую больницу. Оперировал меня профессор Михаил Семенович Лихтер. Который позже признается, что в тот момент я находился между жизнью и смертью… Да, если бы врачи еще чуть-чуть промедлили, то все могло бы закончиться летальным исходом. Они ведь сначала подумали, что у меня простой аппендицит! Сам же я в тот момент ничего не чувствовал. Ни страха, ничего. Мне просто очень хотелось спать… После операции первое, о чем я спросил Лихтера: "Играть буду?" Он обнадежил: "Будешь". Но я в этом и сам не сомневался. Знал, что обязательно еще вернусь на поле.

В реанимации я находился три дня. Прошел полное обследование на предмет осложнений и загноений. Обследовали мне и вторую почку. К счастью, она оказалась здоровой.

А затем было восстановление - долгое, больше полугода. Работал я под чутким контролем нашего армейского доктора Олега Марковича Белаковского, который для меня специальную программу разработал. Постепенные нагрузки, постоянные анализы мочи и крови. УЗИ я два раза в год делал. Честно скажу, первое время я со всеми этими анализами жутко намучился. Представьте - до и после тренировки носить мочу в диспансер! Бр-р-р, врагу не пожелаешь… Белаковский же мне, кстати, и один пример из истории привел - про футболиста... Ермолаев, кажется, его фамилия была. Он тоже в свое время в ЦСКА играл и тоже с одной почкой… ”

Минько вернулся в футбол летом 1994-го и во втором матче после возвращения (это была игра с полюбившимся Валерию Динамо) уже забил. После чего еще семь с половиной лет защищал армейские цвета, став капитаном команды и прошел с ней и через раскол Тарханова/Барановского, и серебряный взлет второго круга 1998-го года вместе с пришедшим Долматовым, и крушение с Мольде годом спустя, и 19-ти матчевую серию без поражений последнего сезона в жизни Пал Федорыча, что прервалась гибелью Перхуна. И уйдя ненадолго перед окончанием карьеры в Кубань (где его и настиг тот самый, третий титул – обладателя кубка России 2001/02), Минько уже через год вернулся в команду, которая стала для него родной (пусть он даже и не является ее воспитанником), и с 2003-го года по сей день работает в армейской системе –сначала в школе, а потом помощником своего погодки и приятеля Александра Гришина в армейской молодежке. Уже более четверти века являясь армейцем. И каждый желающий имеет возможность пожать руку этому футболисту и армейцу с большой буквы – для этого всего-то и нужно разок сходить на матч молодежки.

Что же касаемо фразы, вынесенной в подзаголовок и прочих давеча вспыхнувших обсуждениях о защитниках, натурализации, Мельдалии Лимитовиче и т.д…. Собственно пояснять, как мне кажется не надо – если не очень понятно, то стоит перечитать эту статью с начала. Если лень? ОК вывод весьма прост – у этой группировки в названии четыре большие и славные буквы. Просто потому что … ” Как реагирую, когда меня символом ЦСКА называют? Приятно, конечно. И лестно очень. Только я сам себя таковым не считаю. Символы ЦСКА - это люди, которые чего-то добились. Та же легендарная "команда лейтенантов. И когда меня "конем" величают, меня это не коробит. Конь - отличное животное. Очень благородное… ” © Валерий Минько.