16 марта 1995 года в Афинах состоялся печально известный «отравленный» матч «Олимпиакос» — ЦСКА. Армейцы бились за право сыграть в «Финале четырех» впятером, а заканчивали матч втроем. В то время, как в разных госпиталях столицы Греции их партнеры боролись за свою жизнь после сильнейшего отравления. Звучит жутко, а когда представить, что матч побоялись перенести из-за штрафа в 50 тысяч долларов за срыв трансляции, то становится совсем страшно. Та игра — позорное пятно в истории европейского баскетбола, а отказ ФИБА от полноценного расследования — верх абсурда.

Предыстория

В сезон-1994/95 в составе ЦСКА собрались почти все российские звезды своего поколения: Карасев, Куделин, Кисурин, Панов, Корнев, Курашов, Спиридонов, Моргунов. Команду возглавлял Станислав Еремин, это был его третий сезон в качестве главного тренера. Этой команде месяцами не платили зарплату, в домашней раздевалке порой не было горячей воды, а на игры еврокубков они летали не клубными чартерами, а регулярными рейсами.

Все это не помешало ЦСКА навести шороха в клубном чемпионате Европы (аналог современной Евролиги). На групповом этапе ЦСКА обыграл «Реал» с Сабонисом и «Панатинаикос». Армейцы заняли в группе третье место, вышли в плей-офф на «Олимпиакос». Греки, обладавшие бюджетом более 20 миллионов долларов (середина 90-х — эпоха финансового расцвета греческого баскетбола), считались очевидными фаворитами пары. Но в первом матче четвертьфинальной серии греческий суперклуб был разгромлен в Москве (95:65).

— Тот ЦСКА был одной из лучших команд, с которыми мне довелось работать, — вспоминает Станислав Еремин. —Ребята играли свежо, азартно, раскованно. Именно играли, а не работали по схемам. Уверен, уже в 95-м ЦСКА имел все шансы выйти в «Финал четырех» и побороться за чемпионский титул...

Чтобы выйти в «Финал четырех», ЦСКА оставалось выиграть один из двух оставшихся матчей, которые проводились в Греции. Во второй игре «Олимпиакос» победил не без помощи судей (86:77), а накануне третьей, решающей схватки случилось непоправимое.

Отравленная вода

— Перед первой афинской игрой хозяева, как принято, поставили возле нашей скамейки минеральную воду, — говорит легендарный массажист команды Аскер Барчо. — Упаковка была запечатанной — я сам ее порвал и сразу отхлебнул из одной бутылки. На разминке и во время матча эту воду пила вся команда. Выпили почти все. После игры я, как обычно, предложил ребятам забрать в гостиницу оставшиеся бутылки. Никита Моргунов схватил одну, надавил — и увидел, что из нее идет маленькая струйка. Тогда никто не придал этому значения. Подумаешь, дырка...

После матча всем основным игрокам стало плохо. Игорь Куделин рассказывал, что в гостиничном номере у него начались галлюцинации, у Василия Карасева стало сводить лицо, Евгений Кисурин на следующий день не смог добраться до кафе, которое находилось в 50 метрах от отеля: «Почувствовал сильную усталость».

— Днем перед тренировкой всю команду клонило ко сну, — вспоминает Никита Моргунов. — Я ловил себя на мысли, что периодически отключаюсь на минутку-другую. Приехали в зал, начали разминаться. Я, как обычно, принялся бросать по кольцу. Вдруг слышу Еремина: «Никита, хватит ерундой заниматься!» И тут понимаю, что моя голова сама легла на плечо... После шеи стало сводить мышцы ног и спины. Прямо идти я не мог. То же самое происходило с Куделиным. Нас вывели из зала под руки и отвезли в ближайший госпиталь.

Поначалу в тренерском штабе ЦСКА решили, что ребята что-то не то съели, хотя у Куделина и Моргунова выворачивало руки, спину, оба задыхались... Но потом игроков одного за другим стали увозить по больницам. Третьим увезли Панова. На скорой, сразу после возвращения с тренировки. У нынешнего босса «Нижнего Новгорода» были сильные судороги — тело выгибалось, изо рта шла пена.

— Было ясно, что в воду был подмешан препарат, воздействующий на центральную нервную систему, — говорил «СЭ» на тот момент врач ЦСКА Олег Парфенов. — Отсюда и принципы лечения: дезинтоксикационная терапия — капельницы с глюкозой и содой. Чтобы разбавить отраву и с мочой вывести ее из организма. Греческие врачи, с которыми я общался через переводчика, говорили, что ничего не могут найти в организмах игроков. Но когда мы взяли анализы в Москве и провели экспертизу воды, стало понятно, что ребята получили огромную дозу психотропного препарата под названием галоперидол. Угроза жизни баскетболистов была действительно реальной. Если бы не своевременная госпитализация, мог случиться спазм сердечной мышцы.

Четвертым в госпиталь увезли Андрея Корнева, пятым — Карасева. Причем все лежали в разных местах.

«Умирать» с гордо поднятой головой

Тогда в заявку на матчи еврокубков можно было включать не 12, а 10 игроков. После того как Моргунов, Куделин, Панов, Карасев и Корнев оказались на больничных койках, в распоряжении Еремина осталось пять баскетболистов. Это минимально разрешенное количество, которым можно начинать игру. Причем эти пятеро тоже находились не в лучшем состоянии. Возник вопрос: играть или нет?

— Все были сильно напуганы, —рассказывал Станислав Еремин. — Боялись за ребят, которые лежали в больницах. Боялись денежного штрафа за срыв матча и телетрансляции. Не забывайте, на дворе был 1995 год. Взять на себя ответственность за отказ при том, что обстоятельства отравления еще не выяснены, я не мог. ФИБА же настаивала, чтобы мы играли. Перед матчем комиссар сказал: сначала надо сыграть, потом будем разбираться. А в суть переговоров с «Олимпиакосом», которые вели Михаил Резников (президент клуба) и Александр Гомельский (тогда не имел официальной должности в армейском коллективе), я не вникал.

Комиссар матча затребовал медицинские заключения о том, что баскетболисты отравлены и не могут играть. Греческие врачи выдавать какие-либо документы категорически отказались. Они заявили, что сделали 25 различных анализов и ничего криминального не нашли. В итоге комиссар пригрозил, что если армейцы бойкотируют матч, то им платить неустойку за срыв ТВ-трансляции. 50 тысяч долларов. Сейчас эта сумма кажется ничтожной для сложившейся ситуации, но в те времена финансовая ситуация в клубе была критической. ЦСКА только-только начал выплачивать долги игрокам по зарплате.

— Реакция Москвы повергла нас в шок, — отмечает на тот момент начальник команды, ныне советник президента Юрий Юрков. — Тогдашний председатель антидопингового комитета в каком-то интервью заявил: он не исключает, что ЦСКА мог использовать запрещенные препараты. Слух о допинге моментально подхватили греческие журналисты. Что тут началось! ЦСКА, не имевший нынешней экономической и юридической базы, оказался беззащитен. Оставалось только биться на площадке. «Умирать» с гордо поднятой головой.

Сомнения были и у тренеров, и у игроков. Но множество нюансов помешало тогда принять правильное решение.

— Плюс сказалось советское воспитание, — считает форвард ЦСКА, а ныне агент Андрей Спиридонов. — Мы хотели отомстить за ребят и даже не задумывались о том, что обречены. Бросились на амбразуру, как Матросов. Это теперь я понимаю, что нам не надо было играть...

Пятеро против троих

Вот что написал о событиях третьего матча корреспондент «СЭ» Станислав Гридасов, находившийся на этом матче в Греции.

16 марта. Портовый пригород Афин Пирей. В прокуренном 15-тысячном Peace and Friendship Stadium никакими «миром и дружбой» даже не пахнет. Фанаты «Олимпиакоса» встретили нашу команду жестами, имитирующими укол в вену. Мол, что, ребята, перекололись?! «Выходит стартовая пятерка», — грустно пошутил Еремин на предматчевой установке. Вадеев, Кисурин, Спиридонов, Грезин и Курашов шли на этот матч как на последний бой. И — о чудо! — обескровленная пятерка «смертников» повела в счете! 5:0 на 2-й минуте, 12:5 на 5-й, 16:7 на 8-й, 21:19 на 12-й, 28:27 на 16-й! Растерянные греки не понимали, что происходит.

Лишь незадолго до перерыва «Олимпиакос», ведомый Накичем и снайпером из НБА Джонсоном, впервые вырвался вперед. Остальное было делом времени. На 5-й минуте второго тайма (тогда матчи состояли из двух периодов по 20 минут) ЦСКА остался вчетвером — получил 5-й фол Курашов. А за 6.10 до финальной сирены, когда Спиридонов травмировал ногу, — втроем. Для реализации численного перевеса главный тренер «Олимпиакоса» Яннис Иоаннидис применил прессинг. Впятером против троих! Только когда преимущество греческой команды достигло 20 очков, Иоаннидис убрал двух игроков с площадки. К этому моменту Вадеев тоже получил 5-й фол. Играть в баскетбол вдвоем официальные правила, как известно, запрещают, однако «отравленный» матч не прервался. Спиридонов, невзирая на травму, вернулся на паркет и доиграл встречу до конца.

— Когда мы узнали, что придется играть против пятерых, то почувствовали себя не в своей тарелке, — говорил «СЭ» на тот момент защитник «Олимпиакоса» Милан Томич. — Команда настраивалась совсем на другое сопротивление. В результате «Олимпиакос» чуть не проиграл. После первой половины Иоаннидис был очень недоволен. Он громко кричал на нас в раздевалке. Странный матч. Таких у меня больше никогда не было.

Хотя «Олимпиакос» и мог поступить благороднее. В то время в правилах ФИБА был такой пункт: если одна из команд по уважительной причине выставляет на матч неполный состав, соперник имеет право заявить столько же игроков. Но в итоге греки решили не рисковать.

Разные версии

По возвращении в Москву ЦСКА начал собственное расследование. Экспертиза выявила присутствие галоперидола в воде и в организмах игроков. Однако дальше пресс-конференции и заверений бороться за справедливость дело не пошло. ФИБА признала результат матча действительным. Заключение московской экспертизы, сделанное через неделю после игры, уже никого не волновало. Время было упущено, необходимые юридические шаги не предприняты, матч сыгран...

— Вполне вероятно, что это преступление не было согласовано с верхушкой «Олимпиакоса», — считает Юрий Юрков. — Отравители вели себя непрофессионально — содержание галоперидола в воде было слишком велико. Для того чтобы вывести нас из борьбы, хватило бы гораздо меньшей дозы.

На следующий год после отравления весь технический персонал в «Оли» был полностью заменен. Весьма красноречивый факт, но греки до сих пор отрицают свою причастность к отравлению.

— Ясно, что злоумышленники имеют отношение к греческому клубу, — говорит Барчо. — В версию с фанатами я не верю. Как посторонний человек может пройти в клубный офис, взять упаковку с водой и беспрепятственно ее отравить?!

В греческих газетах выдвигалось несколько объяснений случившемуся. Одна из главных: вечером в гостинице бармен — ярый фанат «Олимпиакоса» — подмешал что-то в напитки игроков ЦСКА.

— То, что «Олимпиакос» причастен к этому отравлению, полностью исключено, — заявил «СЭ» капитан той команды Гиоргас Сигалас.

— Да, победа была крайне важна для нас. Но на такой шаг клуб, уж поверьте, никогда не пошел бы. Состав «Оли» тогда был сильнее, чем у ЦСКА. В подобной «помощи» мы не нуждались.

Если бы случился спазм сердца, то не выжили бы

Как дико это ни звучит, но уже спустя неделю ситуация была замята. Проверка бутылок в московской лаборатории оказалась для ФИБА не доказательством. В официальном расследовании ЦСКА было отказано, хотя помощь армейцам предлагали из «Панатинаикоса» — стана злейших врагов «Оли».

Впрочем, и без наказания греков подмешанный галоперидол сильно навредил игрокам ЦСКА. Например, тому же Андрею Спиридонову пришлось раньше завершить игровую карьеру.

— Галоперидол — страшный препарат, — отмечает Спиридонов. — Он действует на мочеполовую систему и в недозированных порциях очень опасен. В Афинах мой организм выдержал. Хотя я соблюдал пост и выпил, пожалуй, больше, чем остальные. Но позже отравление все равно сказалось. Начались проблемы с почками, с печенью. В итоге мне пришлось завершить карьеру. Для других тот случай тоже не прошел бесследно.

Хорошо еще, что все остались живы после того случая.

— Мы выглядели как больные церебральным параличом, — рассказывал «СЭ» Игорь Куделин. — Судороги, мелкая дрожь, башка набок... Идти не можем, ноги иксом. В палату санитары затащили под руки, уложили на кушетку. Мы задыхаемся, глаза из орбит, пот ручьем. Тут еще другая напасть. Ноги начали непроизвольно подниматься. Держишь в воздухе несколько секунд — и резко опускаешь без сил. Через несколько часов врачи разобрались, что колоть, ввели антидот. Сказали, повезло нам. Случился бы спазм не легких, а сердца — не факт, что завели бы «мотор».