Вратарь «Волги» рассказал Кириллу Благову, как покупал с Дзагоевым бархатный пиджак, отказывал «Порту» и переживал допинговую дисквалификацию.

- В конце сентября с «Волгой» вы ездили в родной Владивосток. Было ли время на что-то, кроме футбола?

– Мы приехали в день матча, выиграли и попросили тренера дать третий выходной, так что я остался дома, повидался с родными и друзьями.

Когда приезжаю с командой во Владивосток, ребята всегда говорят: «Нигма, надо икру». Ну, будем заниматься, значит. Я уже привык, есть отлаженные связи.

- Как проводите время во Владивостоке, если удается выбраться больше, чем на пару дней?

– Дней десять отдыхаю, а потом уже тянет играть в футбол. Так что играю в мини-футбол, практически всегда в поле, если доверяют.

- Вы же в детстве еще карате занимались?

– Да, четыре года. В районе Владивостока, где я вырос, большинство ребят занимались единоборствами. Я не был исключением. Тем более брат у меня профессиональный боксер, так что за ним тянулся.

- Опасный район?

– Да не сказать, что опасный. Просто там у подростков душа больше лежит к единобрствам. Опасного-то ничего нет.

- Часто приходилось за себя постоять?

– Не скажу, что часто, но приходилось. Там, где я рос, было хобби такое... Не то что хобби – просто стычки возникали. Чей двор решает вопросы, кто самый серьезный в районе.

- Ваш двор самым серьезным был?

– Так не могу утверждать, а то мне сейчас позвонят после интервью, спросят, чего я там рассказываю.

- Почему в итоге футбол выбрали, а не карате?

– Меня всегда в футбол тянуло. Просто в детстве было много энергии, и родители отвели в секцию карате. Потом почему-то возник баскетбол – чуть-чуть позанимался параллельно с карате. А потом в школу пришел футбольный тренер – набирал ребят. Так стал тренироваться и играть в футбол.

- От занятий карате польза какая-то была?

– От любого спорта, которым занимаешься, польза есть – все это потом сказывается, помогает. От карате у меня осталась координация, пластика. На шпагат сейчас, конечно, не сяду, но все равно. Ибрагимович ведь не раз говорил, что занимался карате, и с координацией у него полный порядок.

- Сейчас в городе еще и хоккей на высоком уровне.

– Хоккей для меня сейчас на следующем месте после футбола – слежу, хожу на матчи в Нижнем Новгороде. Когда во Владивостоке появилась команда КХЛ, был безумно рад.

- Сами пробовали играть?

– Да, для любителя неплохо получается. Мне нравится силовая игра, когда страсти кипят постоянно. Знаю ребят, которые дружат, хорошо общаются, а как выходят на лед, сразу какие-то стычки, потасовки возникают. Мужская игра.

У меня есть свитер Ягра, я поклонник его таланта. Смотрел его и в Омске, и в обзорах НХЛ. Восхищаюсь им как спортсменом. Ему 42 года, а он просит ключи от дворца, чтобы приходить и заниматься в любое время. Его спрашивают, зачем? А он отвечает, что молодежь уже подпирает, поэтому нужно в два раза больше тренироваться, чтобы оставаться востребованным.

- В хоккейных воротах пробовали играть?

– Нет. Меня же и в футболе одно время все в поле тянуло, начинал как полузащитник. В воротах и так постоянно стоишь, хочется сменить обстановку – порезвиться, голы попробовать позабивать. У нас другой футболист в воротах. Не буду говорить, кто – мало ли человек не хочет, чтобы об этом знали. Но если бы я сказал, кто это, все бы очень сильно удивились.

- В хоккее вратаря меняют, если игра не пошла. Случались ли футбольные матчи, в которых вы хотели быть замененным?

– А меня меняли в детском футболе. Александр Кокорин, бывало, нам уже в первом тайме четыре закладывал. Вот как-то раз после такого меня и поменяли. Расстраивался, конечно. Детская психика – был смят.

- Среди своих знакомых я не встречал ни одного человека, которому не понравился бы Владивосток. В чем секрет?

– А вот вчера только «Анжи» возвращался из Владивостока, я созванивался с ребятами, и тоже все были восхищены. Наверное, потому что морской город. Я, когда приезжал в Новороссийск или Сочи, тоже чувствовал что-то свое. Во Владивостоке ведь всегда останавливались морские суда, которые шли в дальнее плавание. Наверное, много разной крови намешалось, и поэтому люди, которые живут во Владивостоке, более открытые. Может, из-за этого всем нравится. После саммита, который прошел в 2012-м, город еще больше изменился. Владивосток очень красивый и интересный, особенно вечером. Я люблю свой город.

***

– Как первый раз оказались в основном составе ЦСКА?

– Мне было 16 лет, и меня пригласили, потому что на тренировке требовалось четыре вратаря. Были Акинфеев, Абакумов, Помазан и я. Тогда это стало воплощением мечты детства – просто потренироваться с такими футболистами. Помню, еще когда мячи подавал, фотографировался с Вагнером, а сейчас с ним бок о бок работал.

– Вагнер – самый крутой легионер, с которым вы пересекались?

– Супер-личность. Его отношение к делу впечатляло. Если Вагнер выходит тренироваться, то тренируется с полной отдачей. Он и впереди бегал, и в оборону мог отойти – причем в подкатах стелился как настоящий защитник. Для себя отмечал, что команда, в которой играет Вагнер Лав, в двусторонках не проигрывает. Он настоящий работяга. Мне его игра с детства была интересна, а свой первый гол он забил в ворота, за которыми я стоял, когда мячи подавал в игре с «Нефтчи».

– Газзаев какое впечатление производил?

– Строгий, жесткий тренер. Был момент, когда я говорил, что хочу уйти из ЦСКА, потому что не тренируюсь с основным составом, и надо прогрессировать в другом месте. В итоге остался в клубе, и меня привлекли к тренировкам с основой. В конце занятия были удары по воротам. Долго что-то били, прыгал за каждым мячом, и просто выдохся. Упал после очередного удара, встаю неторопливо, и тут Газзаев кричит: «Ну что, молодой человек, уже не хотите с основным составом тренироваться?» Устал, говорю. «И что? Вставай и делай».

– Газзаев вникал в работу вратарей, или просто доверял помощнику?

– Да нет, с вратарями работал Чанов, и никто в его дела не лез. Вячеслав Викторович никому не позволял. У меня, по крайней мере, такое впечатление было. Для меня тренер вратарей – это в первую очередь психология. Упражнения, техника – это понятно. Важно то, как тренер умеет найти подход, потому что вратари специфические люди, это всем известно. Вратаря винят в большинстве пропущенных голов. Поэтому важно, готов ли тренер выступить в твою защиту, сможет ли поддержать в непростой ситуации. Вячеслав Викторович мне очень много дал, за это я всегда ему буду благодарен.

– Как-то дополнительно работаете над собой? Кто-то, например, заказывает диски с уроками для итальянских вратарей.

– Сейчас же есть YouTube, так что найти что-то – не проблема. «Реал Мадрид», «Бавария», сборная Германии выкладывают свои тренировки. Смотрю все это, потому что мне интересно. Не знаю, сколько уже нарезок с игрой вратарей посмотрел. Когда смотришь, лучше понимаешь, что нужно делать. Я смотрю за движениями, анализирую ситуации, переношу это не себя. Были случаи, когда в игре это помогало.

– С Игорем Акинфеевым сложно найти общий язык?

– А почему должно быть сложно? Нормальный, адекватный человек, со всеми общается. Может пошутить, историю какую-нибудь рассказать. Со мной тоже нормально общался, на тренировках советы от него получал. Спокойно мог спросить его о чем-нибудь, и всегда получал ответ. Да, может, Игорь Акинфеев любит побыть наедине с собой, но закрытым я бы его не назвал.

– С кем в ЦСКА ближе всего общались?

– С молодежью. Дзагоев, Щенников, Рыжов. Щенников – мой близкий друг, с ним мы выросли в одной команде. Как и в любом нормальном коллективе, молодых подтравливали. Вася Березуцкий, Дейвидас Шемберас любили пошутить. Аланчик тогда на базу ездил просто в спортивном костюме, и ему все говорили: «Дзага, ну когда ты уже солидно будешь выглядеть?» Я ему как-то предложил заехать в магазин: «Бархатный пиджак купим, джинсы, ботинки – и на базу в этом приедешь». Все купили, на следующий день приезжаем – и вам надо было видеть лицо Шембераса в тот момент. Очень смешно было.

***

– Как получилось, что летом 2008-го вы поехали на просмотр в «Порту»?

– Играл за сборную U-17, довольно удачно все получалось, и в какой-то момент стало известно о вариантах из Европы. Тогда у меня заканчивался контракт с ЦСКА, и вскоре я мог спокойно уйти. Прилетели со сборной в Португалию, сыграли 0:0. Там же позвонили и сказали, что «Порту» готов забрать меня. Поехал. Меня познакомили с городом, приехал на базу, прошел медосмотр, встретился со спортивным директором. Познакомили с русскоговорящими людьми, которые должны были помогать мне первое время. Обычная процедура, в общем.

– Какими были первые впечатления от «Порту»?

– На самом деле ничего фантастического. Все просто, без излишеств и шика. Два или три поля на базе. Когда я приехал, как раз были сборы – по две тренировки в день. Около полутора месяцев тренировался с основным составом. Рядом – Куарежма, Лучо Гонсалес, Халк только приехал тогда.

– И как?

– Не было такого, чтобы я прямо хотел там остаться. Большой стадион, отличные болельщики, хорошие условия, но... Наверное, тогда я просто еще не понимал, что все настолько серьезно. Взрослого взгляда на происходящее у меня не было. Отец говорит: «Жаль, меня не было рядом – тогда бы ты там остался». Честно признаюсь, позже были моменты, когда я жалел о своем решении. Но это пройденный этап жизни. Посмотрим, как все сложится дальше.

– Так что вас смущало? В чем были проблемы?

– Чувствовал, что я один. Хотя клуб меня поддерживал. Русскую семью нашли, с которой я жил. Говорили, что каждый месяц ко мне будет приезжать кто-то из друзей – визу и всю организацию они брали на себя. Так что условия создают очень комфортные. Если ты хочешь там играть, для тебя готовы сделать все, в разумных пределах.

– И вы даже в русской семье скучали?

– Да. Возраст еще такой был – 17 лет, голова не до конца понимала, где я оказался, и какой дальше можно будет сделать шаг. Можно бесконечно рассуждать, как у меня все сложилось бы в «Порту». Они тогда говорили, что пару матчей в Лиге чемпионов посижу, и на меня сразу обратят внимание в «Челси». Но это жизнь, нужно уметь правильно воспринимать и положительные, и отрицательные моменты.

– Как вас приняли обратно в ЦСКА?

– Я же уехал еще до окончания контракта. Просто собрал вещи и поехал. Контракт? Ну, пусть действует. Говорю же, бесшабашность присутствовала. Но мы с генеральным директором ЦСКА договорились, что если я возвращаюсь и подписываю новый контракт, никто мне ничего не говорит по этому поводу. Он слово сдержал. Это был мой первый взрослый контракт.

– Крышу сносило на фоне этого контракта?

– Если я скажу «нет», то это будет обман. У меня такое действительно было. Все идет вверх-вверх-вверх – и в клубе, и в сборной. Чувствуешь, что все хорошо, и не думаешь ни о чем. Наверное, в таком возрасте каждый встречает в себе это. Может быть, ошибаюсь. Но на смену тем ощущениям пришли новые обстоятельства, которые заставили задуматься.

– Новые обстоятельства – очевидно, дисквалификация за допинг.

– Ничего в жизни не бывает просто так. Вчера тебя считают перспективным, а сегодня говорят, что эта дисквалификация сломает, и что будет дальше – неизвестно.

– Вы рассказывали, что допинг попал в ваш организм вместе с таблетками для похудения, которые вам дала бабушка, когда вы отказались от ее пирога. Честно говоря, в такую историю очень сложно поверить.

– Это действительно так. Если бы было по-другому, я бы признался – столько времени уже прошло. Уже с 15-16 лет я был крепким и сильным, и допинг сам по себе мне был не нужен. Наоборот, у меня были проблемы с лишним весом. Приезжаешь домой, тебя начинают кормить, а потом встаешь на весы – и там проблемы.

– Я просто не очень понимаю: вам так хотелось пирога или так не хотелось расстраивать бабушку?

– Трудно ответить на этот вопрос. Наверное, и то, и другое.

– А что за пирог?

– Яблочный. Меня всегда им во Владивостоке встречают.

– Один кусок пирога мог критически сказаться на вашем весе?

– Ну, это то, о чем я и говорю. Вроде мелочи, а из мелочей складывается жизнь. Взял и выпил эти таблетки. Но у меня тогда действительно вес зашкаливал.

– Сколько весили?

– 98 килограмм. Понимал, что нужно выглядеть по-другому.

– Как лишний вес появился?

– В Таиланд поехали с ребятами, одно попробовали, другое, третье – в итоге десять дней не следишь за собой. Это все детские, очень глупые ошибки, сам виноват.

Вообще мне изначально нужно было говорить, что сам виноват, и не рассказывать все эти истории про бабушку и таблетки. Просто тогда на эмоциях сказал. Иногда я люблю почитать комментарии в интернете, и когда открыл ту новость, как понеслось – много смеялся. Там и Аршавин бабушкой, и Тихоновецкий – чего только не было.

– Так почему вы приняли таблетки, не обсудив все с клубным врачом? Вы же профессиональный футболист.

– Значит, в тот момент не был профессиональным футболистом, раз такое решение принял.

– Откуда вообще у бабушки были эти таблетки?

– Да они у всех бабулек есть. Сейчас мне даже звонят: «Слушай, я похудеть хочу. Как те таблетки назывались?» Отвечаю, что не нужны эти таблетки, потому что другие проблемы начнутся – для мышц же вредно. Хотя мне многие опытные футболисты рассказывали, что в своей карьере пили их, чтобы похудеть. То есть это не единичный случай, просто попался я.

– А кто звонит?

– Знакомые, ну или ребята-футболисты, которые играют в любительских лигах.

– Почему вас не отчислили из ЦСКА?

– За это нужно поблагодарить клуб и тренеров – Слуцкого и Чанова. Они видели во мне талант, перспективы. Как мне потом сказали, они объяснили президенту, что я должен оставаться в клубе и тренироваться с основным составом. Когда срок дисквалификации истек, Леонид Викторович предложил остаться в ЦСКА. Он говорил, что Чепчугов команду устраивает, но от меня не отказываются, и шанс еще будет.

– Депрессии не было из-за ситуации с дисквалификацией?

– В то время понял, что я оптимист. Бывало, замыкался на два-три дня. Приезжал с тренировки, и вообще ничего не хотелось. Сидел дома, понимая, что все играют в футбол, а я не могу. Играл в приставку – так себе заменитель, конечно. Причем мне даже на КФК не удалось поиграть. Я провел три-четыре игры, и приехали журналисты. Сказали, что здесь тоже нельзя играть, потому что турнир КФК проводится под эгидой РФС. Окей, будем тренироваться.

***

– Тяжело потом было вернуться?

– Да, потому что тренировки не могут заменить игровую практику. Поехал в аренду в «Мордовию», это был мой первый серьезный опыт во взрослом футболе. Неудачно сыграл первый матч – мы выиграли, но я ошибся. Следующие два матча провел без ляпов, но меня посадили на скамейку, и все. Решил поменять клуб. В Саранске запомнилась сама команда – такой коллектив первого дивизиона, очень дружный и интересный.

– От «Урала» какие впечатления остались?

– Там совсем другой коллектив был. Общался я, наверное, с двумя-тремя футболистами, зато сам город остался в душе. У президента «Урала» были намерения оставить меня в команде, но пришлось вернуться в ЦСКА. Позже Березовский ушел из «Химок», и меня пригласили в команду. В «Химках» совсем по-другому ощущал себя. Понимание того, что ты 100% играешь на этой неделе, очень важно – и там это было. Когда только пришел в «Химки», сказал гендиректору, что они не пожалеют. Когда аренда закончилась, он говорил: «Артур, ты сказал – ты сделал».

– Вы уже третий сезон в «Волге». Какое время в Нижнем Новгороде было особенно счастливым?

– В 2012 году я ощутил, что такое настоящая команда. Коллектив, который не унывает. Не знаю, с чем это было связано – с трудностями, которые тогда испытывал клуб, или с тем, какие люди подобрались. Мы собирались за час-полтора до тренировок, и у нас начинался КВН – все шутили, подкалывали друг друга. Может, такая атмосфера установилась, потому что в команде был Руслан Аджинджал – это человек, который может объединить.

– Прошлым летом вы дебютировали в премьер-лиге. Что это за ощущения?

– Волнение присутствовало. Волнение и радость. Я верил, что буду играть в премьер-лиге и наконец получил такой шанс, да еще и в матче с «Зенитом» с Данни и Халком. Халка, правда, удалили – неприятный момент, но тогда я даже рад был этому. Обратно тянет, конечно. Но вообще меня не только в премьер-лигу тянет, а намного дальше – и в Лигу чемпионов, и в сборную.