«Плеймейкер ЦСКА», «открытие чемпионата», «вундеркинд сборной»… Для самого Алана Дзагоева все эти титулы и звания равнозначно велики. «Знаю одно: если бы не был армейцем, всего остального из того, что вы перечислили, наверное, и не случилось бы в моей жизни», — философски замечает он и, чувствуется по голосу, улыбается уставшей улыбкой.

Мы говорим по телефону. Алан Дзагоев на другом конце провода и где-то между Тольятти и Набережными Челнами, куда ездил проведать старшего брата. Первый вопрос интервью рождается сам собой.

Универсальный Дзагоев

— Алан, как Гела освоился в Челнах? Есть ли какие-то перспективы, что во втором круге чемпионата первого дивизиона мы увидим на поле старшего из братьев Дзгоевых?

— Спасибо за интерес. Из того, что я видел, могу сделать вывод, что у Гелы все нормально. Он набрал форму, сбросил, уж не знаю сколько, но видно, что много килограммов. Тренируется, пашет. Насколько я знаю, «КамАЗ» его действительно планирует заявить летом. А пока он будет доказывать, что может претендовать на место в «основе» на тренировках вместе с командой. Ему гораздо проще, чем многим. Вообще, я всегда по-доброму завидовал брату, потому что он может быть игроком универсальным: у Гелы обе ноги рабочие, и он прекрасно себя чувствует на любой позиции и в любом амплуа. Может сыграть на фланге и в центре, в защите и в нападении. Совершенно не комплексует ни перед чем. Но… все-таки если бы я когда-нибудь стал тренером, я бы его использовал на позиции «под нападающими» (смеется).

— Вы так и провели отпуск, следя за успехами брата? Или было еще что-нибудь интересное?

— Много интересного было. День рождения отметил в отпуске, дома, с родителями и родственниками. Немного не в своей тарелке, правда, себя чувствовал, потому что у нас было много гостей, и каждый задавал какие-то вопросы, произносил тосты в честь меня. В принципе, все это обычно для осетинского застолья, но если, как правило, мы, собираясь, говорили просто обо мне или о Геле (смотря кто именинник), то теперь все вопросы и разговоры были футбольного характера. Если же вообще об отпуске, то можно сказать, что я провел его, путешествуя по России. Домой — обратно в Москву — опять домой — в Набережные Челны — отсюда на машине… И в Москву, на сборы. Обычно отпуск пролетает быстро, а в этот раз уже хочется скорее на сбор.

— До отпуска вы стали объектом внимания для очень многих журналистов и специалистов: ходили разговоры, что Алан Дзагоев настолько соскучился по игре, что просился одновременно с молодежной еще и в юношескую сборную России. Это правда?

— Да, правда. Действительно очень хотелось играть, поэтому просил включить меня в состав сборной 1990 года рождения. По регламенту это вроде бы разрешено, хотя точно не знаю. В общем, не получилось. Мне сказали, что лучше сконцентрироваться на игре в одной команде, — молодежной, чем неровно выступить на двух фронтах. Но, видите, к сожалению, случаются очень неприятные моменты, как у нас в матче с Фарерами (российская «молодежка» проиграла фарерцам — 0:1. — «Спорт»), и… в общем, можно, наверное, сказать дежурно, что «это футбол». Но очень обидно за тот матч.

Сильно переживаю, когда остаюсь в запасе

— Как складываются дела в ЦСКА? Помимо того, что вы редко появляетесь на поле, что, похоже, заметили даже слепые.

— Нормально. Единственное, чувствую очень большое внимание к тому, попал я в состав или нет. Настолько большое, что иногда оно на меня самого давит и порой бывает излишним, порождая какие-то вопросы, домыслы, слухи. Я-то для себя сам уже выработал такую линию — просто буду тренироваться как прежде, доказывать, что достоин места на поле.

— Про домыслы и слухи. Совсем недавно, как написали в одной из газет, вы отказались подписывать новый контракт с клубом. Что скажете на этот счет?

— Ага, отказался. Может быть, потому что никакого нового контракта и в природе не было (смеется). Я как в самом начале года переподписал контракт с ЦСКА, так с тех пор и забыл о бумагах всяких. Никаких разговоров о том, что необходимо подписывать что-то новое или какие-то там пункты вводить, у нас не было. Так что, это все просто газетная утка.

— А как вам еще одно из напечатанного о вас: в состав Дзагоев не попадает потому, что у него в общении с коллегами на тренировках проявляется звездная болезнь?

— Ну как к этому относиться? Меня всегда учили дома, что говорить что-то нужно только тогда, когда ты лично в этом твердо уверен — своими глазами видел или слышал своими ушами, на своем опыте убедился или сам шишки набил. Наверное, прежде чем написать такое, имеет смысл прийти к нам на тренировку и посмотреть ее. А то получается, что журналистов к нам приходит мало, а слухов о том, что у нас на тренировках что-то не то происходит, в газетах почему-то много. Как-то неправильно это, как мне кажется. А еще я пару раз слышал, что всерьез рассуждают о том, что «Дзагоев сдал, потому что он уже всем все доказал и успокоился» или «у него уже нет той искры в глазах». На самом деле, я действительно чувствую себя немного спокойнее, чем в те моменты, когда впервые выходил на поле. Тогда на все смотрел вылупленными глазами, может быть, это и называли искрой (улыбается). Для меня все было новым, необычным. И я на самом деле очень и очень нервничал и старался это скрывать. Говорят, я читаю часто об этом, что не оправдал доверие, которое было в начале сезона, что не приносил никакой пользы. Но… в общем, я старался и буду стараться. Очень стараться. А пока… если честно, просто не знаю, как реагировать на такие замечания из прессы, что говорить в ответ.

— Скорее всего, и не надо ничего говорить. Ответить нужно просто: правда ли, что, по замечанию одного из коллег, проблемы Дзагоева — психологического характера: он не так уверен в себе, как это было раньше?

— Наверное, стоит признать, что это так. Я не уверен в том, что буду играть, и это… Знаю, что есть игроки, которых это подстегивает очень. А есть те, кого, наоборот, убивает морально. Наверное, отношусь ко второй категории, раз так тяжело переношу то, что иногда выхожу только на замену, а иногда остаюсь вообще на лавке. Стараюсь абстрагироваться и повторяю себе то, что уже сказал вам вначале: «Надо просто тренироваться и доказывать, что достоин доверия».

— Кстати, тренировочный процесс в ЦСКА при Зико сильно изменился?

— Да, сильно. Мы значительно больше стали работать с мячом. В «предсезонку» было намного меньше упражнений на «физику». Наши бразильцы говорят, что это типично бразильская система. Но… есть и российские заимствования: когда идет недельный цикл, Пейшау нас, как и раньше, очень серьезно нагружает.

— Какой матч в сыгранном отрезке чемпионата дался труднее остальных?

— Они все трудные были. Но совершенно пустым чувствовал себя после игры с «Ростовом» (ЦСКА уступил 1:2. — «Спорт»). Пропустили в конце первого тайма этот нелепый гол, и так и не смогли ничего сделать, изменить ситуацию. Еще игра с «Томью» — тоже врагу не пожелаешь такого матча. На первых минутах гол в наши ворота, соперник грамотно закрывается, а от нас как будто и вправду удача отворачивается (армейцы проиграли 0:1. — «Спорт»).

— Когда столько шума вокруг непопадания игрока в состав (а ваша ситуация не единичная, есть подобные примеры и в европейских чемпионатах), как правило, в стабилизации ситуации на уровне личных бесед с футболистом участвует руководство клуба. У вас был какой-нибудь разговор с Евгением Ленноровичем Гинером о вашей дальнейшей судьбе?

— Не знаю, можно ли это говорить, но был. На самом деле, мне его слова помогли в тот момент. Он просто поддержал меня морально, по-человечески, сказал, что я еще молодой и в моей жизни будет еще очень много игр и много хороших моментов.

— Так слухи о вашем переходе — это такое редкое явление, как дым без огня?

— Вот это очень интересно и мне самому: откуда они появляются? Честно говорю, сам с интересом в Интернете читаю, куда «ухожу» на этот раз. Меня самого не спрашивали, что думаю по поводу того или иного возможного перехода. Может быть, потому что я ни о каких переходах и не думаю (смеется)… Много пишут про то, что я уйду в аренду. А сам в аренду очень не хочу. Хотелось бы доказать все в ЦСКА. Может быть, это уже спортивный интерес, может быть, характер такой, упертый, но я, правда, очень хочу, чтобы моя карьера продолжалась в моем клубе, чтобы своей команде я приносил пользу и за нее голы забивал.

Не хочу быть героем желтых газет

— В вашей жизни многое изменилось с середины прошлого года, когда вы были вчерашним дублером?

— Наверное нет. Единственное — номер телефона поменял. Очень много времени ушло на то, чтобы позвонить всем друзьям из книжки и сообщить, что теперь я на этом номере. Не хотелось бы, чтобы кто-то не мог до меня дозвониться. Поменять номер — это же не поменять друзей, правильно?

— Почему все-таки взяли другой номер?

— Не поверите, но основная причина — дети. Какой-то мальчишка, видимо, списал номер моего мобильника у кого-то из родителей, и тут же поделился им со всем классом или даже всей школой. В общем, в день у меня было не меньше десяти мальчишек на проводе. Я совсем не против поговорить или на вопросы ответить: сам был таким, и в свое время, наверное, огромным счастьем считал бы, если бы мне удалось раздобыть номер мобильника кого-нибудь из игроков родной «Алании». Но я не против общаться, а многие из малышей, которые звонили по несколько раз в день, просто спрашивали по-деловому: «А кто у телефона?» А потом долго молчали или трубку бросали. Какое-то время было забавно, а потом стало отвлекать. Перестал брать трубку, если номер не был записан в телефонной книжке, и из-за этого многие друзья не могли мне дозвониться. В общем, над решением сменить номер долго думал. И в итоге все-таки поменял.

— Чувствуете, насколько велико внимание к вашей персоне? Или пока по-прежнему не осознаете «размеров бедствия»?

— Конечно, чувствую. Но многие, наверное, думают, что меня это внимание расслабляет. А все совсем наоборот. Я всегда вел себя беззаботно и совершенно не думал и не следил, кто что может обо мне подумать или сказать. Просто был таким, какой есть, и даже не задумывался, как выгляжу со стороны. А теперь… еще никогда так не следил за каждым своим поступком или словом, как сейчас, верите? Чем больше внимания ко мне, тем я должен быть требовательнее сам к себе. У меня нет никакого желания становиться героем желтых газет, поэтому, пожалуй, лишний раз не пойду в кинотеатр или куда-то погулять с друзьями (вздыхает). Хотя иногда очень хочется, чтобы все было как раньше.

— Друзей у вас очень много.

— Да, и за время отпуска, точно могу сказать, прибавилось. Дома, в Осетии, уже близко пообщался и сдружился с нашими ребятами из «Кубани» — Аланом Касаевым и Гогой Джиоевым. Так уж получилось, что мы, наверное, больше можем дружить именно друг с другом. Имею в виду, мы — футболисты. По крайней мере в Москве почти все мои друзья — из разных клубов — наши, ЦСКА, вся команда. С локомотивскими Глушаковым, Гатаговым, Камболовым, Пилиевым, Царикаевым — со всеми дружу. С Вовой Габуловым. С Нигматуллиным нашим, цеэсковским. Сейчас трудно всех перечислить. Но всем звонил недавно. Новый номер телефона сообщал (смеется).

— Не обсуждали с ними новость, что, как оказалось, первоочередное право на выкуп вашего контракта принадлежит «Челси»?

— Пока нет. Сам прочел об этом в газетах. Очень приятно, не скрою. Ну если это правда, конечно.

— Вы в футбольный менеджер по-прежнему рубитесь? Скажите, на месте Анчелотти кого бы в свой любимый «Челси» приобрели?

— Думаю, Юра Жирков им просто необходим. Еще бы поинтересовался, есть ли возможность приобрести Рибери. А вот с Гаттузо надо подумать… Все-таки нет дефицита на этой позиции и долгосрочный контракт, возможно, не имеет смысла заключать. Еще я бы очень хотел увидеть в составе Данни Алвеша (смеется). Но все равно… это так, на уровне менеджера. В реальности же — лучше, чем Анчелотти, ситуацию, наверное, никто не видит.

— Вы действительно совсем не изменились. Ну вот хотя бы в таком пункте, как привычка ездить на метро, должно же было что-то измениться?
— Тут, да, поменялось. Я уже пару недель не ездил. Потому что не в Москве (смеется). Но если серьезно, то в подземке по-прежнему часто катаюсь. Хотя проездной билет себе уже перестал покупать. Месяца три назад.