Мы больше не увидим Березуцких на поле. Они закончили карьеру в 35 лет. Вася говорит об этом спокойно и не скрывает, что от футбола у него накопилась усталость. О том, почему так сложилось, он рассказал в нашей редакции. Защитник более двух часов отвечал на вопросы, так что беседу пришлось разбить на два материала.

Мы привыкли видеть, как Вася угорает, прикалывается, смеётся. Вместо этого разговор получился серьёзным. Точнее, его начало.

– Только честно – скучно ещё не стало?
– Стало. Но надо пытаться находить себе дело. Всё-таки привычка была годами. Ты каждый день в определённое время встаёшь, по расписанию едешь на тренировку… Всё это осталось.

– Зачем?
– Придерживаюсь графика, чтобы не засиживаться дома. Но отхожу потихонечку. Любому футболисту нужно время. Я ведь почти 30 лет в футболе – с семи лет.

– Когда вы приняли окончательное решение?
– Оно пришло к нам с братом ещё год назад – при подписании контракта. Клубу мы объявили в апреле. Сказали, что закончим карьеру в конце сезона.

– То есть было невозможно, чтобы один брат закончил, а другой нет?
– Это было коллегиальное решение, которое связано и с физическими данными, и со здоровьем, и с пониманием того, что вечно играть невозможно. Я не могу подписать контракт, сесть на скамейку и махать ручкой. Мне это невероятно трудно. Когда я сижу на замене, в голове что-то происходит. Не то что я лучше или хуже других – просто тяжело. Помогать со скамейки словом мне уже не хотелось.

– В конце сезона к нам приходил Гончаренко. Он говорил, что ещё рассчитывал вас сохранить. Лукавил?
– Мы постоянно были на связи с клубом. У ЦСКА были потери большого числа футболистов. Руководству хотелось кого-то оставить, чтобы сохранить костяк. Но наше решение было принято и осталось без изменений. Наверное, всё было возможно, но вероятность была ничтожной.

– Что заставило бы продолжить карьеру?
– Наверное, ничего. Мы долго не объявляли о завершении из-за ответственности перед клубом, но предупредили. ЦСКА к этому готовился. В клубе сказали: «Давайте вы не будете торопиться, отдохнёте больше, чем остальные ребята, – два месяца. Вдруг захочется играть в футбол?»

– Вас как-то уговаривали Гинер, Бабаев, партнёры по команде?
– Пытались, но это сложно. Особенно когда не выдерживаешь нагрузок. Я же вижу лица молодых ребят на сборах. Мы проводим только утренние тренировки, а им потом ещё вечером приходится бегать. В итоге мы выходим играть, а они сидят на скамейке – это раздражает. Будь там любой футболист – Березуцкий, Роналду или кто-то другой – скажут: «Блин, ну как так?! Я тренируюсь, пашу, а эти только потому что старенькие, потренировались один раз и всё». В сезоне, бывало, тренировались по два раза в неделю, потому что после игр восстанавливаться ещё тяжелее. В итоге кто-то идёт на тренировку, а кому-то дают выходной. Эти взгляды не очень приятно на себе видеть, и с точки зрения спорта это некрасиво по отношению к партнёрам. Да и к себе тоже. Всё-таки прогресса уже нет, ты пытаешься играть на старом багаже.

КРОВЬ, БОЛЬ

– Кто из партнёров или директоров упрашивал больше всего?
– Все говорили, чтобы играли дальше. Наверное, так скажут каждому футболисту, который заканчивает.

– Дзагоев?
– Нет, Дзага единственный говорил: «Давай заканчивай скорее, всё это никому не нужно»(улыбается).

– А что конкретно болело? Почему было тяжело играть?
– Есть определённые показатели крови, которые у нас с братом очень сильно завышены на протяжении трёх лет. С этим можно играть, но такое бьёт по организму. АЛТ и АСТ – печёночные показатели. Есть ещё креатинкиназа, которая показывают, насколько наши мышцы способны выдерживать нагрузку. Если в нормальном состоянии у футболиста она в районе 250-400 после игры, то у меня подскакивает до 1500. В итоге я только и занимаюсь тем, что сгоняю её до следующей игры. Это удары по печени, организм не восстанавливается. Словно зубная боль на протяжение трёх лет – болит, болит и болит. Каждый раз выдерживать нагрузки всё тяжелее.

– То есть это не только показатели крови, но ещё и ощущения?
– Конечно. Нагрузку перенесу, но потом три дня, как старенькая бабушка, не могу встать, разогнуться. Все эти передвижения действительно похожи на те, что бывают у старого человека: начинают болеть мышцы, суставы, шея, периодически тяжело заснуть. Всё это наслаивается, и в какой-то момент ты не выдерживаешь.

– Когда это началось?
– Примерно три-четыре года назад, когда начали сдавать раз в две недели кровь на анализы. С этим пробовали бороться, но никак не получилось.

– У вас с Лёшей идентичные организмы?
– Абсолютно.

– Ещё пара лет и вы бы окончательно себя угробили?
– Возможно. Вообще, профессиональный спорт сам по себе опасен. Если футболист долго играет, то становится инвалидом. Мы калечили своё здоровье. Всей этой работой мы издевались над своим организмом, что могло привести к серьёзным нарушениям. Но дело не только в этом. Главное было понимание, что уже полноценно не получается помочь ни ЦСКА, ни сборной.

– Вспомните свой самый тяжёлый вечер после игры.
– Они все тяжёлые. Потрясывает, пытаешься выпить какое-то снотворное. Вот если и после него не заснёшь – это вообще «потрясающе». Тогда тебя ждёт просто исключительный следующий день.

– Пиво не помогало заснуть?
– Мы все возможные варианты испробовали. И я, кстати, не употреблял алкоголь во время сезона на протяжение пяти лет. Даже пиво. Только правильное питание. Вы не думайте, что в России от всего можно избавиться алкоголем. От этих вот показателей им точно не избавишься.

– А как Игнашевич доиграл до 39?
– У него эти показатели хорошие. Именно по физическим кондициям он даст фору многим молодым футболистам.

– Раздражает, когда говорят: «Игнашевич на три года старше, а сыграл на ЧМ-2018, в отличие от Березуцких»? Люди не всегда понимают, кто играет через боль.
– По поводу слова «боль» давайте так… Профессиональному спортсмену всегда больно, и это нормально.

– Вообще, удивительная ситуация. Мало кто откажется от нового контракта с хорошими деньгами. Вы – отказались.
– Всех денег не заработаешь. Да, сейчас заработаем. А потом эту же сумму можно потратить на лечение. А возможно и больше.

СМЕРТЬ, ЭГОИЗМ

– Футбол надоел?
– Это тоже один из факторов. Наверное, это возраст. Ты подолгу не видишь детей, это начинает огорчать. Пять лет назад не было такого. А сейчас реально уже есть такое состояние, когда присутствует усталость. От футбола, от мяча. В отпуске я уже не подхожу к этому круглому предмету. Могу подойти к баскетбольному, волейбольному мячу, но к футбольному – ни в коем случае. До сих пор не подходил. Надо попробовать что-то другое. Посмотреть, сумею ли я ещё чем-то заниматься.

– Уже пошутили о том, что Березуцким рано на пенсию. Она с 65 лет.
– До пенсии, как я понял, теперь уже не доживу.

– Как, кстати, вам эта пенсионная реформа, которая была проведена в период ЧМ? Улавливаете какую-то связь?
– Для меня это вообще потрясающе. Я понял статистически, что не доживу до своей пенсии, поэтому вообще не думал об этом.

– Без шуток?
– Чётко и спокойно говорю об этом с каплей иронии.

– Есть желание организовать прощальный матч?
– Может, он ещё как-то организуется, но это не цель – пригласить кого-то, походить по полю пешком и помахать ручкой.

– Болельщикам будет приятно.
– Им и так должно быть приятно, что мы провели 15 лет в одном клубе. Не думаю, что кому-то этот прощальный матч так важен. Мне – нет.

– Что испытывает человек, который не поехал на ЧМ-2018, а теперь видит, как весь город выходит к Дзюбе и футболистов воспринимают как героев?
– Какое-то разочарование есть, но решение всё равно было принято. Думаю, что оно было правильным. Каждый помогал, как мог: кто-то болел на стадионе, кто-то этот стадион охранял, а кто-то помог тем, что просто не поехал на турнир.

– Решение было принято только из-за здоровья?
– Если у человека сумасшедшее желание играть в футбол, его не остановит ничто. Он будет готов умереть на футбольном поле хоть в 39. Но я понимаю, что у меня есть дети. Не могу быть эгоистом по отношению к ним. Они многое не получают, часто не видят своего отца, папа не может с ними погулять. Было много факторов, которые повлияли на это решение.

– Боязнь закончить карьеру невыходом из группы была одним из факторов?
– Вся карьера – это сплошное движение вверх-вниз. Поэтому ещё одно вниз не так страшно. Тут тот же аспект, что и с клубом. Ты приезжаешь в сборную, опять не тренируешься, просишь себе свободный график. По-спортивному это некрасиво. Плюс была мысль о том, что у нас должны появиться новые футболисты. Чемпионаты мира и Европы – это большой опыт.

– Всё это разбивается о то, что Игнашевич всё же приехал в сборную и ей помог. Вы не мечтали сыграть на домашнем ЧМ-2018?
– Глобально нет. Серёга заявлял, что он хочет, у меня такого не было. Если чувствуешь в себе силы – пожалуйста. Если нет, то уже другой вариант. Серёга сыграл здорово и помог. Но повторюсь, не факт, что я оказался бы полезен.

– Чем теперь займётесь?
– Не знаю. Мне за последнее время поступило четыре предложения. Я не представляю, что мне будет приносить драйв и эмоции. До зимы буду в поисках себя. Мне до сих пор тяжело смотреть футбол, потому что я устал от него.

– Из четырёх предложений сколько связано с футболом?
– Одно. Я для себя не могу пока ответить, чем хочу заняться.

– Однажды вы сказали: «Только я могу заменить Путина, но я занят». Теперь вы свободны.
– Вооооот! Пятое предложение. Видите, что я воспринимаю как варианты по работе? Когда у нас выборы?

– В 2024-м. Примерно когда ваша пенсия.
– Делайте хорошее интервью. Буду баллотироваться.

– А если серьёзно, хотели бы пойти в политику?
– Нет. Вообще без шансов. Ни при каких обстоятельствах. Нужно будет много врать. Просто врать людям. Я так не могу.

– В 2012-м вы говорили, что готовы пойти на митинг на Болотную, если бы не находились в отпуске. Сейчас пошли бы?
– Я не помню, чтобы я такое говорил. Я бы никуда не пошёл. Я уже не вижу в этом никакого смысла. Если люди сами не хотят себе помочь, то я не вижу смысла куда-то идти, что-то менять. Если всем всё нравится, значит всё хорошо.

ТВ, МОШЕННИКИ

– На ТВ пойдёте работать?
– Я пока не знаю, что мне нравится. Но на ТВ я точно не могу себя представить. Это скучновато.

– Слуцкий в роли комментатора многим понравился. Почему некоторых других экспертов так тяжело слушать?
– Всё просто. Нужно готовиться. Я могу хоть сейчас про любой матч рассказать поверхностно. Вроде что-то сказал, но по сути — пустота. Если идёшь работать экспертом, нужно действительно отсматривать матчи. Это не такая простая работа, как кажется. Очень много времени занимает.

– А что вам вообще интересно?
– Сейчас в баскет играл, с детьми гулял, вёл какие-то дела по бизнесу.

– Спортивный магазин?
– Да. Раньше я ему не уделял внимания, а теперь буду. Посмотрим, понравится ли мне. Важно, цепляет меня или нет.

– Кержакова несколько лет назад «развели» на 300 миллионов рублей. Вокруг футболистов действительно много мошенников?
– Громадное количество.

– Самая мутная история, которую вам предлагали?
– Совсем идиотских не было. Просто всё заканчивается тем, что приходит какой-то человек без денег и предлагает куда-то вложить мои бабки, чтобы мы вместе с ним зарабатывали. Шикарная идея, конечно. Гениально и перспективно.

– Откуда у таких людей номер вашего телефона?
– Знакомые и их друзья. Сто процентов, что в жизни каждого футболиста такие появляются. Всем предлагают вложиться. Тут вопрос образования – будешь ли на это соглашаться. На 85 процентов, что прогоришь.

– Вы всем отказываете?
– Я просто никуда не вкладываю большие деньги. Вложение такого масштаба, как у Кержакова, для меня абсолютно невозможно.

– Однажды Гинер отговорил Игнашевича вложиться в аренду помещения. А вы с Гинером говорили о бизнесе?
– Нет. Я люблю делать всё сам. Советов не существует. Ты сам что-то делаешь, ошибаешься и на этом учишься. Нужно рисковать минимально. Пускай это будет маленькая сумма, на которую мне всё равно.

ДРУЖБА, КРИК

– Вам бывало стыдно за свою шутку?
– Бывает. Иногда проскакивает жестокий чёрный юмор. Поэтому в основном шучу с теми, кто меня знает. Я не буду жёстко шутить с человеком, которого я не знаю.

– Кто теперь в ЦСКА отвечает за атмосферу?
– Игорь.

– Он, конечно, лидер по натуре, но до вашего чувства юмора ему далеко. Как и любому другому.
– В этом плане большой потенциал у молодых, которые освободились от гнёта, от людей, на которых приходилось равняться.

– Правда, что внутри костяка Игнашевич, Березуцкие и Акинфеев никогда близко не дружили?
– Нет, мы все нормально общаемся.

– Но именно дружбы нет? Вместе отдыхать и так далее?
– Понимаете, мы видимся каждый день, везде. Бывает, еду на отдых, прихожу в турфирму, а мне говорят: «Знаете, там столько футболистов у нас уже отдыхает». Я говорю: «Стоп. Давайте найдём то место, где вообще ни одного футболиста». Если я приезжаю на отдых и вижу игроков «Спартака», «Зенита», «Локомотива» и так далее, мне хочется оттуда свалить. Сразу вспоминаю барахтание мяча.

– Березуцкие, Игнашевич, Акинфеев – люди с разными характерами. Как подружился этот костяк?
– Общая цель – побеждать. Мы отлично общаемся. Сказать, что сумасшедшие друзья? Нет, у меня в принципе один друг – мой брат. А так мы встречаемся, едим в ресторанах. Но детей не крестим – это абсолютно необязательно. Можно хоть вообще не общаться, а просто идти к общей цели. Какая разница?

– Акинфеев же любит покричать на защитников…
– Стоп! Акинфеев кричит на всех. Вы должны это понимать

– Защитники просто ближе?
– Ситуация простая. На нападающих кричат полузащитники, на полузащитников – защитники, вратарь орёт на всех. Ему всегда тяжело психологически. Он стоит, вступает в игру три-четыре раза. Его работа на поле не только ловить мяч, она психологически очень сложная. Поэтому иногда надо дать ему выкричаться, успокоиться, чтобы он выплеснул адреналин.

– Сейчас он стал поспокойнее, разве нет?
– Игорь всегда кричит. Вы просто иногда не видите по трансляции. Вообще все вратари всегда подсказывают.

– В матче за Суперкубок Акинфеев очень бережно наставлял Бекао после его ошибки. Это чтобы психику не травмировать?
– Чтобы сразу стресса не было. Мы же были стрессоустойчивыми и понимали: «Игорь, всё? Успокоился? Погнали дальше». Поэтому сейчас новые попривыкнут, и всё вернётся. На футбольном поле ты же не можешь разговаривать в спокойных тонах, тебя никто не поймёт. Это не соответствует накалу борьбы, все друг на друга орут, ругаются матом, периодически подсказывают. Не бывает таких обращений: «Господин Дзагоев, вы не могли бы встать чуть правее? Там атака может пойти, и вот здесь место хорошее, надо его занять».

– Почему Акинфеев уникальный?
– В 16 лет дебютировал. Человек, который занимает позицию и периодически не прыгая, отбивает мячи. На тренировках он может вообще не пропускать, зная игроков на сто процентов. Уникальнейший спортсмен, профессионал. В России я таких вратарей вообще не видел. В принципе я видел Славу Малафеева, который, может быть, играл с ним на одном уровне в раме, но в игре ногами, понимании и так далее – я таких просто не встречал.

– Он читает удары до того, как пробьёшь?
– Есть ситуации, когда нападающий выходит на ворота, и защитник успевает перекрыть только одну зону. Игорь понимает, какую траекторию удара закрывает защитник, поэтому идёт в другой угол. Да, мяч может пройти между ног или ещё где-то, всё бывает. Но Игорь не будет его ловить там, где не надо. Он мог бы заиграть в любом европейском топ-клубе. Акинфеев в ЦСКА всегда был как минимум как половина команды.

ТРЕНЕР, ВОДА

– Что вам дал Слуцкий?
– До него игрокам не объясняли, почему мы делаем то-то и то-то. Именно объяснения Слуцкого в тактических и теоретических аспектах многое помогли понять. Я, может, и делал это раньше, но не понимал, почему и зачем. Слуцкий разжёвывал и объяснял. Это было невероятно интересно.

– Представляете себя тренером?
– Не исключено. Мы же учимся на лицензию. Хотя я не гонюсь за тренерской работой. Не понимаю, зачем мне сейчас заниматься примерно тем же самым, от чего я немного устал. Хотя уже много футбольных предложений.

– Вы же говорили, что предложений четыре. Ладно, пять.
– Это я только о тех, что поступили за последний день. А вообще у меня много предложений войти в тренерский штаб. Где-то и главным тренером – от уровня команды зависит. Но я пока взял паузу до зимы. Хотя, может, через полгода предложений вообще не будет.

– Чем крут Гончаренко?
– Своими тактическими схемами – раз. Умением иногда наорать, а иногда подбодрить в нужный момент – два. Он лично занимается аналитикой, пробует новое, не боится брать наработки других людей – берёт отовсюду лучшее. В общем, прогрессивный молодой тренер.

– Гончаренко кидался водой в перерыве матча в ЦСКА – «Зенит». Как реагировали?
– После Валерия Георгиевича я не реагирую вообще ни на какие вещи. Что бы человек ни делал — меня ничем не прошибёшь. Ну, вода, так вода. Но я говорю про себя. Для ребят это может быть большой эмоциональный заряд, паника.

– А если в вас попадёт?
– Пофигу. Сидим дальше.

***

– Теперь ваша карьера закончилась. Признайтесь, кто-то из вас с братом выдавал себя за другого на поле?
– Был случай. Я жёстко сфолил и ещё выругался матом. Судья хотел показать мне красную карточку, но Лёха подбежал, а я отошёл. В результате брата удалили, а я остался играть. Нам было около 12 лет.

– Вы себя в футболе реализовали на сто процентов?
– Даже больше. Не такой уж и большой талант, чтобы сейчас со слезами жаловаться: «Я столько не успел в футболе». Нет, я сделал больше, чем мог себе представить.

Продолжение интервью – скоро на «Чемпионате». Во второй части интервью Василий расскажет:

– Как Газзаев топил игроков?
– Что он увидел, когда Смолов бил тот самый пенальти?
– Чем выделялся Головин в первый месяц в основе ЦСКА?
– Сколько раз он надевал свой значок ЗМС?
– Как он отреагировал на слова Гончаренко, который назвал Васина лучшим центральным защитником РФПЛ?