Он вернулся на поле так уверенно и внешне невозмутимо, словно не было позади этих 14 адских месяцев – бесконечной борьбы с травмами, операциями и их последствиями. Заменив в дерби с «Локомотивом» травмированного Бекао, Васин как влитой встал в оборонительный блок красно-синих, а следующий матч, с «Анжи», отбегал от и до. ЦСКА за эти три тайма ничего не пропустил. 

Перед выездом в Краснодар Виктор на три года пролонгировал соглашение со столичным клубом и теперь может полностью сосредоточиться на футболе. Последние годы этой привилегии Васин был лишён – по независящим от него причинам.

— В Ватутинках вывешивают распечатки тактико-технических действий?
— ТТД не вывешивают – только выкладки после тренировок: количество рывков, частота пульса. По играм статистику не ищу, если попадётся на глаза – гляну. В прошлом сезоне периодически ребята сообщали, по каким показателям на каком месте иду.

— По итогам дерби с «Локомотивом» у вас лучший в команде процент удачных ТТД (87%), выигранных единоборств (88%) и верховых единоборств (100%) и вторая после Ахметова оценка InStat. Сами себе не удивились?
— Не то чтобы удивился… Так сложилось. Второй тайм мы больше играли в обороне, они часто били мяч верхом вперёд – защитнику удобнее, когда так складывается матч.

— Когда поступила команда готовиться к выходу?
— По ходу игры три человека постоянно разминаются, меняясь время от времени. Когда у Бекао возникли проблемы с икроножной мышцей, я уже в принципе готов был включиться в игру. Если бы тайм продлился ещё несколько минут, наверное, вышел бы до перерыва. По пути в раздевалку уже знал: играю.

— Сердце учащённо забилось?
— Волновался, конечно. Давно не играл плюс оставались небольшие опасения по здоровью перед выходом на поле. Со свистком судьи всё ушло, адреналин повысился и ни о чём другом уже не думал – только об игре.

— Часто представляли момент возвращения?
— Много раз прикидывал, как это будет. Но пессимистичные прогнозы относительно меня звучали ещё чаще. Поэтому желание поначалу было одно – не сломаться опять.

— У вас ведь и дебют в ЦСКА при схожих обстоятельствах случился – в перерыве дерби со «Спартаком» заменили травмированного Березуцкого.
— Тогда это более плавно прошло. В конце октября восстановился после травмы, в ноябре уже тренировался с командой, потом отгулял отпуск, прошёл все сборы и весной дебютировал. Сейчас всё стремительнее было: только вернулся в общую группу – и сразу в бой. Но в плане эмоций восемь лет назад, конечно, было волнительнее – всё же дебют, «Спартак».

— В связке с Магнуссоном против «Анжи» впервые в жизни играли?
— Я со многими первый раз в жизни играл (смеётся). О какой-то сыгранности пока трудно говорить, но общие требования главного тренера одинаковы для всех. Я у него играл не один сезон, новые ребята тоже в команде достаточно времени. От перемены фамилий в основе базовые принципы игры не должны меняться.

— Соседи по барселонской клинике, Лавесси или Бельерин, с возвращением на поле не поздравляли?
— В футбольном мире все на одном языке говорят, шутки, плюс-минус, одинаковые. Я понимаю и могу объясниться по-английски. Мы весело общались, но до обмена номерами телефона дело не дошло.

— Как вы познакомились?
— Каждый день встречались в небольшом зале, квадратов на 30-40. Они только после операций – в основном сидячие упражнения выполняли, а я скакал с тренажёра на тренажёр. Много времени проводили вместе, болтали на разные темы – от футбола до приколов из жизни. Афеллай плевался от Англии – он в Стоке играл: городишко, говорит, маленький, погода – дрянь. Бельерин про Лондон рассказывал, а я им – про Москву.

— Что?
— Что это лучший город в мире (улыбается).

— Как реагировали?
— Кивали, соглашались. Все иностранцы одно и то же говорят: прекрасный город, красивые женщины. Футболисты – не исключение.

— По каким горам вы в Барселоне бегали?
— Район Тибидабо называется. Наверху собор, а по периметру гор выделена специальная зона для бегунов и велосипедистов. Когда ни придёшь – куча народу, припарковать машину негде. У местных культура такая – активно двигаться по выходным. Ну и я дней 10 с ними гонял. Ощущение дежавю поймал: после первых «крестов» так же полтора месяца прожил в Барселоне, в той же клинике восстанавливался, по этим же горам бегал.

— Барселону уже знаете не хуже, чем Москву?
— Лучше! В прошлый раз, восемь или девять лет назад, жил прямо в центре города и просто влюбился в Барселону. С тех пор раз шесть, наверное, приезжал. Барселона меньше Москвы, по диагоналям, пересекающим город, удобно ориентироваться.

— Как колени себя после возвращения ведут?
— Небольшой дискомфорт есть, но играть не мешает. Сейчас надо больше внимания уделять подготовке к тренировкам и восстановлению, так как только недавно вернулся в группу и начал играть. Нужно постоянно закачивать мышцы, чтобы в тонусе были, и в то же время не перегружаться — поймать эту грань.В нынешнем режиме это не так просто: постоянно игры, выходных практически нет.

— 423 дня вне игры – самый тяжёлый период жизни?
— Бывают вещи пострашнее в этой жизни. Но в плане футбола, работы он, конечно, непростой был. Долгое время не мог восстановиться, не чувствовал улучшения – будто по замкнутому кругу ходил. Мотался по клиникам, семью видел урывками. В такие моменты плохие мысли сами собой лезут в голову. Когда тратишь по шесть, по семь часов в день на одну и ту же монотонную работу, а оно всё равно болит – крыша начинает ехать потихоньку.

— Когда было особенно тоскливо на душе?
— До начала декабря у меня была более или менее заметная положительная динамика. По шесть часов в день занимался на базе, начал в каких-то разминочных упражнениях с командой участвовать, воспрянул духом.

— Что же случилось потом?
— Прилетаем в Мадрид, катаем мячик в квадратах. Дёрнулся – опять заболело! Снова откатился на пару месяцев назад. Собирался вернуться в группу с первого сбора, а я уже в декабре понял: невозможно, не смогу. Первое время в Барселоне было непростым: только через две-три недели после многочисленных процедур наметился хоть какой-то прогресс. Были периоды, когда месяц-полтора сыновей не видел. Мысли об истекающем контракте тоже настроения не добавляли. Конец декабря 2018-го и половина января 2019-го – пожалуй, самый тяжёлый период.

— Одноклубники после Мадрида разлетались на каникулы в приподнятом настроении, и только вы – в подавленном?
— Ну да. Там и провёл отпуск – под контролем наших испанских реабилитологов. По полторы недели то с одним, то с другим работал, то в Аликанте, то в Марбелье. Если бы была динамика, повеселее было бы. Недели без видимого прогресса убивали. Хорошо, за пару дней до Нового года семья прилетела – чуть полегче стало

— Сколько в общей сложности в Испании за время простоя провели?
— 20 дней после операции восстанавливался в Риме, потом – четыре месяца в Мурсии. И сейчас с 12 декабря по конец февраля – в Барселоне.

— Доктор Керимов объяснял мне в феврале, почему так затянулось ваше восстановление: в левом колене, из которого брали трансплантат для травмированного правого, началось воспаление. Сколько с этой болью жили?
— В облегчённом варианте боль и сейчас со мной. В том месте, где брали кусочек связки и кости, образовалось кальциевое наслоение. В какой-то момент передняя мышца практически атрофировалась и не реагировала на сигналы, внутри какие-то связи нарушились, не мог закачать ногу нормально.

— Острая или ноющая боль?
— Острая. Не можешь ни бегать, ничего. Видишь и чувствуешь, что нога неправильно работает.

— Приходила мысль: «Да ну его нафиг этот футбол»?
— Были опасения, что не восстановлюсь, но так, чтобы нафиг – нет. Я был настроен бороться до конца. Есть обязательства перед семьёй, перед клубом. Их поддержку я всегда ощущал. С доктором команды постоянно был на связи, с главным регулярно созванивались. «Давай, выздоравливаем, мы на тебя рассчитываем», — подбадривал Виктор Михалыч.

— Из тех, с кем выходили на поле в феврале 2018-го против «Црвены Звезды», в ЦСКА не осталось Березуцких, Игнашевича, Вернблума, Натхо, Головина, Миланова, Витиньо, Мусы. После возобновления тренировок не было ощущения, что вернулись в совершенно другую команду?
— В любом случае весь административный и тренерский штаб остались на месте. Много ребят новых пришло, это правда, но я с ними всё равно пересекался в тренажёрном зале. До выхода на поле со всеми близко сошёлся.

— Отсутствие кого из «стариков» сразу ощутили?
— С Васей пошумнее было. Его шутки влияли на микроклимат. Приходится как-то восполнять эту потерю. Кирилл Анатольевич (Набабкин. – Прим. «Чемпионата») чуть-чуть на себя взял. Стараемся держать марку.

— Непривычно ощущать себя одним из немногих «дедушек»?
— А я этого не чувствую. Мне что тогда, что сейчас комфортно в коллективе. В этом плане ничего не поменялось. Может быть, отношение стало чуть более уважительным. А вот молодым, думаю, теперь попроще, покомфортнее – раньше больше им пихали. Ребята, которые год-два назад дебютировали в ЦСКА, на глазах прибавляют в уверенности. Атмосфера как была весёлой, раскованной, такой и осталась.

— Принципы игры претерпели изменения?
— Люди меняются, нюансы корректируются, но основные принципы остаются неизменными.

— За восемь лет ЦСКА стал родным домом?
— Безусловно. Уже на уровне рефлексов, привычки – Ватутинки, тренировки, заезды, отъезды. Всё своё, знакомое, родное. Предложение клуба продлить контракт на три года принял с удовольствием.

— Перед Краснодаром есть предчувствия?
— Сейчас основной фокус на восстановлении после «Анжи». Соперника ещё детально не разбирали. Пока предвкушаю только одно – классную атмосферу на суперстадионе. Постараемся получить удовольствие от игры на хорошем поле и победить – нужно пробиваться в Лигу чемпионов.

— «Краснодар» справедливо называют самой атакующей командой лиги?
— «Краснодар» играет от себя, вне зависимости от соперника. Но и ЦСКА не назовёшь оборонительной командой. Мы тоже стараемся играть в атаку. Надеюсь, не разочаруем болельщиков. В первую очередь своих, «армейских»