От редакции. Вы попали в очень особенный блог «Армейцы без границ!» – здесь рассказывают о сильных людях, которые активно болеют за ЦСКА несмотря на то, что ходить на стадионы им чуть сложнее, чем обычным болельщикам. Ниже – интервью с Вениамином Мандрыкиным, вратарем ЦСКА, который в 2010 году попал в аварию и повредил позвочник.

Мы на севере Москвы. Ищем нужный дом по улице Коптевская. Вот она, ничем не приметная пятиэтажка, где и живет Вениамин Мандрыкин. С каждым лестничным пролетом наши головы все сильнее кружит аромат свежеиспеченных пирожков. «Ждут гостей», – проносится в голове, и мы ускоряем шаг, стремясь побыстрее убедиться, что этот манящий запах идет из нужной нам квартиры.

Нас встречает Надежда Михайловна, мама Вениамина. От ее улыбки сразу становится тепло, и мы понимаем, что в этом доме всегда рады гостям. Кошка Маруся, словно догадываясь о цели нашего визита, ведет нас по коридору до самой комнаты голкипера ЦСКА.

Мы думали, что интервью займет не более 40 минут, но за воспоминаниями Вениамина и фирменными угощениями Надежды Михайловны даже не заметили, как пролетело без малого два часа.

Страх в горах

– Вы родились в Оренбурге, но очень скоро ваша семья переехала во Владикавказ.

 – Мой отец родом с Краснодарского края, город Кропоткин. После учебы он переехал в Оренбург, где и познакомился с моей матерью. Отец всегда очень любил горы, да и вообще природу Кавказа, и поэтому в 1982 году семья переехала в Северную Осетию. Каждый раз, когда у него спрашивали о причинах переезда, он расхваливал климат и говорил: «Лучше Северный Кавказ, чем Южный Урал»

– Отец не только сам ходил в горы, но и вас брал с собой?

– Да, он обожал эти горные походы. Уже с пяти лет брал меня с собой. Он заранее разрабатывал маршруты так, чтобы по световому дню мы успевали преодолеть какой-нибудь хребет и вернуться домой.

И вот мы поднимаемся в горы, а я уже устал и начинаю жаловаться, что больше не могу идти. А отец говорит, что нельзя останавливаться, хотя бы медленно, но надо идти. Потому что если не успеем до темноты, то это очень опасно. Кроме того, вечером становилось довольно холодно, в горах много шакалов. Я уже чуть не плачу: «А можно на карачках идти?». «Как угодно. Главное, всегда двигайся вперед!». И вот я на четвереньках, из последних сил шел за ним. Это очень сильно закаляло характер, – рассказывает Мандрыкин.

В этот момент, от резкого порыва ветра, громко хлопает оконная створка, и Вениамин заботливо интересуется, не холодно ли нам: «Может попросить маму, чтобы заварила чай?» Мы вежливо отказываемся, но уже спустя пару минут Надежда Михайловна накрывает стол. Фрукты, конфеты, вкуснейший вишневый компот и, причина наших терзаний последних минут – домашние беляши по собственному рецепту Надежды Михайловны.

– А помню, однажды мы поднялись на хребет, а там на площадке стоит стол со скамейками и рядом крест. Отец объяснял, что в этом месте человек сорвался в обрыв и разбился. И вот специально, чтобы путник мог отдохнуть, перекусить и помянуть погибшего, сделали такую площадку.

– Страшно в горах?  

– Очень страшно. Я больше всего боялся подойти к обрыву и посмотреть вниз. А однажды мы забрались так высоко, что дошли до снега. И я так удивлялся – лето в самом разгаре, а у меня снег под ногами!

– Потрясающие ощущения!

– Да. Но после распада Советского Союза мы перестали ходить в горы. В 1992 году началась война с Ингушетией (Осетино-Ингушский конфликт), и в горах стало очень опасно.

Вратарю нужно доверять. Разные киперы в еврокубках и чемпионате – это плохо

– А как вообще жилось мальчику из русской семьи на Кавказе? Случались конфликты на национальной почве?

– До распада Советского Союза не было вообще никаких проблем. А вот потом повсюду начались сепаратистские настроения, национализм. Я вот даже помню, как говорили, что создадим сборную Северной Осетии по футболу.

– Вы и ваша семья ощутили на себе подобные настроения?

– Мы на тот момент уже 10 лет как жили в Осетии и воспринимались как свои. В команде ребята тоже относились нормально. Но, на самом деле, в девяностые не было ни своих, ни чужих. Местные бандиты, ребята постарше с твоего же района, могли залезть в твой дом и не пощадить никого из-за тысячи долларов. Из-за 50-100 долларов грабили и убивали прямо на улице. И так было по всей стране, не только на Кавказе. Ну, может, на Кавказе чуть более выражено.

– Как вы попали в футбол?

– На Кавказе два главных вида спорта – борьба и футбол. В борьбу меня особо не тянуло. Пошел с ребятами за компанию в футбольную секцию.

– И сразу заиграли в воротах?

– Нет, конечно. Все мальчишки мечтают быть нападающими, забивать голы. Вот и меня больше тянуло к чужим воротам. Но однажды наш вратарь травмировался, и тренер поставил меня в раму. А я уже тогда выделялся ростом. Ну и как-то с первых же игр стало хорошо получаться. Но потом я перестал ходить в секцию.

– Почему?

– Жизнь подростка состоит из учебы в школе и свободного времени. Когда в моей жизни появился футбол, автоматически стало меньше свободного времени. А мы с друзьями в свободное от учебы время уже стали зарабатывать деньги. Покупали жвачку, шоколадки. Приходили в школу королями, угощали девчонок. А футбол никаких дивидендов не приносил, к тому же отнимал драгоценное время.

– И как же подросткам удавалось заработать деньги?

– Как говорится, голь на выдумку хитра. Вот и мы находили возможности. Не подумайте, ничего противозаконного.

– И как же состоялось ваше возвращение в футбол?

– Валерий Викторович Горохов, главный тренер спортшколы «Спартак», пришел ко мне домой и предложил играть в его команде. Я стал отнекиваться, говорить, что только недавно вышел из больницы. А он говорит: «У нас через неделю турнир в Москве, а летом в Америку летим». Я такой думаю, ну ладно, вот съезжу в Америку и потом точно брошу футбол. Потренировался с командой три тренировки, и он меня сразу в основной состав поставил. Съездили в Москву, я все игры отыграл. Все благодаря тренеру. Вообще, главное для вратаря – доверие тренера. И я считаю, чтобы вратарь хорошо выполнял свою работу, он должен играть каждый матч. Нельзя дергать вратаря. Или вот в некоторых чемпионатах есть такая практика, что еврокубки играет один голкипер, а матчи внутреннего чемпионата другой. Считаю, что это неправильно, плохо для команды.

«Веселит, когда комментаторы говорят, что вратарю на пенальти надо играть по мячу»

– Первый ваш профессиональный клуб – владикавказская «Алания», один из лидеров российского футбола середины девяностых.

– Все мальчишки мечтали попасть в «Аланию». Помню как по юношам, мы подавали мячи во время игр. Сейчас их модно называть болбоями, а тогда говорили просто – «обслуживание». После пары лет в дубле Валерий Газзаев позвал меня в основной состав. Первую игру за основу провел в конце 1998 года, на 77-й минуте заменил Юрия Афанасенко. Мы тогда победили 3:0.

– Основным вратарем той «Алании» был Заур Хапов. Вы быстро нашли общий язык, учитывая 17 лет разницы в возрасте?

– Да мы же с ним жили в одном номере. Заур прекрасный вратарь и отличный человек. Никогда не смотрел на меня свысока, постоянно подсказывал по игровым моментам..

– 25 сентября этого года в 1/16 финала играли «Алания» и ЦСКА. Смотрели этот матч?

– Да, и переживал за обе команды. Здорово, что в Осетию возвращается большой футбол. Приятно было видеть полные трибуны.

– В этом матче уже в первом тайме судья назначил 2 пенальти, и оба были реализованы. В вашей карьере есть удивительный эпизод – 9 сентября 2000 года, матч «Черноморец» – «Алания» . В последние 20 минут вы отражаете 2 пенальти от разных игроков. Удача, вратарское мастерство или просто стечение обстоятельств?

– Во время пенальти все вратари гадают. А там уже как пробьет соперник. Единственное, что может сделать голкипер – постараться какими-то движениями убедить бьющего пробить в тот угол, куда вратарь собрался прыгать. Но все равно нападающие, как правило, даже не смотрят на вратаря перед ударом. Самая большая ошибка бьющего – в момент разбега поменять решение, куда он будет бить.

А еще меня веселит, когда комментаторы говорят, что при пенальти вратарю надо играть по мячу, то есть реагировать сразу после удара. Ну это смешно. Даже если вы не очень разбираетесь в футболе, то хотя бы физику изучайте. Давно доказано, что человеческая реакция не позволит отбить удар, если мяч летит с приличной скоростью более чем на метр в сторону от вратаря.

– Один из лучших ваших матчей в карьере – игра за первый Суперкубок России против «Локомотива», 8 марта 2003 года.

– Мы очень хотели победить в том матче, завоевать трофей. Вели в счете, но за 10 минут до конца основного времени «Локомотив» сравнял счет.

– Я помню тот гол. Лоськов головой пробил в упор, казалось, наверняка. Но вы непостижимым образом потащили тот мяч.

– Да, Лоськов ударил сильно и с близкого расстояния. Пришлось буквально выгребать мяч, чтобы он не пересек линию ворот. Но первым на добивании был Руслан Пименов, и там уже не было шансов.

– Пименов забил вам и в послематчевой серии пенальти.

– Мы хорошо начали ту серию. Я отбил удары Измайлова и Лоськова, а между ними Лекхето пробил мимо ворот.

– И вот четвертым у «Локомотива» идет бить Пименов, и исполняет «паненку». Со стороны смотрелось очень дерзко.

– Мы с Русланом хорошие друзья. Он мне потом рассказывал: «Тебе до этого три не забили! Я иду к  точке, и понятия не имею, куда буду бить. Думаю, куда бы ни ударил, ты все равно потащишь. Вот и решил пробить по центру, на удачу. В итоге «Локомотив» победил. Одно из самых обидных поражений в моей карьере.

Садырин сильно сдал после смерти Перхуна и говорил, что потерял трех игроков ЦСКА

– В 2001 году вы оказались в ЦСКА. В том сезоне феноменальную игру показывал Сергей Перхун – 13 матчей, всего 6 пропущенных мячей. И вот этот страшный день, 18 августа 2001 года, матч «Анжи» – ЦСКА. Было ощущение в момент столкновения вратаря с Будуном Будуновым, что произошло что-то страшное?

– За это почти 20 лет я уже сто раз рассказывал: не было никакого особенного ощущения. Такие стыки бывают очень часто. За «Аланию» на сборах в 2000 году играли против «Динамо» Минск. Точно так же столкнулся с соперником. Наложили 3 шва и все. А у Сергея вот как все обернулось.

– Это был ваш дебют в составе армейцев, верно?

– Да, – сухим и мрачным голосом ответил Мандрыкин.

– Сергея Перхуна не стало через 10 дней. Была гражданская панихида в Москве, потом прощание в родном Днепропетровске. Команда была на этих церемониях?

– Конечно. Вся команда была на прощании в Москве. После этого я, и еще несколько человек уехали на сборы в молодежную сборную. Нам предстоял матч против французов. А все остальные ребята были и в Днепропетровске.

– Главный тренер ЦСКА Павел Садырин на тот момент был тяжело болен. Эта трагическая новость окончательно подкосила его?

– Да, после этого он совсем сдал. Прежде он еще ездил каждые 2 недели в Германию на терапию, а вот после смерти Перхуна практически перестал бороться. Кто-то из ребят рассказывал, как Садырин произнес фразу: «У меня он (Перхун) уже третий»

– Третий?

– Ну да. Третий погибший игрок ЦСКА. В 1991 году в автокатастрофе разбился Михаил Еремин, 23-летний вратарь армейцев. Умер в больнице, спустя неделю пребывания в коме. В 1997-м от сердечно-сосудистой недостаточности прямо в своей квартире умер Сергей Мамчур, проведший за ЦСКА более 100 игр. Он, кстати, как и Перхун, родом из Днепропетровска. Во все эти периоды Павел Федорович был главным тренером армейцев.

Путин – глыба с мощнейшей аурой

– Один из первых матчей за ЦСКА вы провели в Саранске. Игра  1/16 финала Кубка России против местной «Светотехники» (нынешняя «Мордовия»). Писали, что после матча автобус команды гостей забросали камнями, разбили окна.

– Да это тогда обычное дело было на выездах. Все друг друга ненавидели, а москвичей – особенно сильно. Гостевые команды попадали под жесточайший прессинг как на стадионе, так и за его пределами.

– Самый большой успех в истории клуба к армейцам пришел в 2005 году, тоже фактически в выездном матче. На домашнем для «Спортинга» стадионе ЦСКА смог добиться волевой победы и завоевать Кубок УЕФА в 2005. Пили шампанское из кубка?

– Пили, но немного. Оказалось невкусное, но традиции-то надо соблюдать, поэтому пригубили слегка. Весь обратный перелет в Москву как дети радовались победе, по сто раз фотографировались с кубком, ну и позволил себе: кто шампанское, кто пиво.

Очень запомнился прием в загородной резиденции президента Ново-Огарево. Фантастическое впечатление произвел Путин. Когда мы туда заходили, было совещание правительства. Медведев, Лавров, Шойгу – все там были. И мы с каждым из них здоровались. Но только от Путина мощнейшая аура исходила. Дело не в том, что он президент, он сам по себе человек такой. А мы стоим словно зачарованные. Это не страх, нет. Огромное уважение испытываешь, находясь рядом с ним. Глыба!

«Казалось, что врачи переговариваются и хотят забрать мои органы»

В ночь с 9 на 10 октября 2010 года в Брянске, Вениамин Мандрыкин, тогда выступавший за местное «Динамо», на своем Porsche Cayenne попал в страшную аварию, которая разделила его жизнь на «до и «после».

– В машине кроме меня находились мои друзья, футболисты «Динамо», Максим Федоров и Марат Магкеев, и еще две девушки. Я сразу потерял сознание. А Марат (он вытаскивал меня из машины) рассказывал, что я пару раз приходил в себя и спрашивал: все ли живы? Для меня это было самое главное. И уже потом, когда меня вывели из комы, я в первую очередь поинтересовался здоровьем всех ребят, что были в машине. Потому что если бы кто-то погиб по моей вине, я бы не смог с этим жить. 

– Вы пробыли в коме 1,5 месяца

– Это медикаментозная кома. То есть человека специально вводят в такое состояние, чтобы организму было легче бороться с последствиями травм. У меня было такое ощущение, будто сон смешивается с реальностью. Когда я иногда приходил в себя, я словно слышал разговоры врачей. Мне казалось, что они между собой переговариваются, что, мол, я скоро умру, и они заберут мои органы. А я знал, что у нас в стране действует презумпция согласия (презумпция согласия на посмертное донорство подразумевает, что в случае смерти или неизлечимой травмы, каждый человек в России считается согласным на изъятие органов для пересадки, кроме случаев когда человек еще при жизни выразил несогласие в изъятии органов, либо об этом заявили родственники умершего – прим. Sports.ru). И вот мне хотелось закричать: «Я жив! Я еще жив!». Но я боялся, что тогда врачи точно заберут у меня органы. И тогда я подумал, что вот придет мама, и я ей тихонько скажу, что я еще жив, и что не хочу, чтобы у меня органы забирали. Мама-то никогда не предаст!

– После комы как быстро пришло осознание всей серьезности ситуации?

– Очнулся, врачи рассказали и о диагнозе и о последствиях. Сказали: что сможет восстановиться в первые три года, то и останется на том же уровне. После этих трех лет прогресс невозможен. Так и оказалось. В первые годы я активно занимался реабилитацией, постоянно бывал в больнице. Действительно удалось добиться значительных изменений. В первую очередь я вновь научился самостоятельно дышать.

Меня ведь из больницы хотели выписывать на искусственной вентиляции легких. Но организм молодой, натренированный, удалось выжать максимум из тяжелейшего состояния первых месяцев.

– Что еще было особенно важно в плане восстановления?

– То, что восстановилась чувствительность рук. Мелкая моторика отсутствует, но элементарно двигать руками я могу, и это очень важно.

 – Вы так спокойно говорите страшные вещи.

– Это вы считаете страшным? Вот побывали бы в реабилитационных центрах, тогда бы увидели что такое страшные вещи. У меня травма четвертого шейного позвонка. Двух одинаковых травм позвоночника не бывает. А чем выше травма, тем тяжелее состояние и, соответственно, меньше шансов на какое-либо восстановление.

– И все равно эти реабилитационные центры полны людей, надеющихся восстановиться.

– Очень часто слышал, как человеку говорили «Старайся, занимайся, и ты сможешь восстановиться, сможешь ходить». И мне такое говорили. Я в таких случаях сразу обрубаю: «Вы что творите? Зачем даете человеку надежду?». Знаете, сколько в реабилитационных центрах людей которые пытаются покончить с собой?! Режут вены, глотают таблетки, у кого состояние позволяет – выбрасываются из окна.

– Объясните?

– Меня обследовал академик Александр Коновалов. Знаете такого?

Академик, директор НИИ нейрохирургии им. Н.Бурденко, нейрохирург Александр Коновалов и премьер-министр РФ Михаил Фрадков

– Слышали...

– Слышали.. (Вениамин усмехается). Да это величайший нейрохирург! Светило! Ему 85 лет, а он до сих пор практикует! ( В 2019 году Александр Коновалов стал лауреатом премии Нейрохирургического общества Уолтера Дэнди, это высшее признание в области нейрохирургии – прим. Sports.ru). В мире, дай бог, найдется еще пара человек, сопоставимых с ним по уровню. А он очень футбол любит. И во время обхода всегда подходил ко мне, интересовался здоровьем, шутил. А я тогда вообще без движений лежал. И вот после МРТ и других обследований  он мне сказал: «Ну, чуть-чуть могут руки восстановиться, сможешь шею поворачивать». Все, мне больше никакого другого мнения не надо было. 

Болельщики ЦСКА приглашали на новый стадион, но это стресс для организма

 Уже почти 9 лет прошло с момента аварии, но Вениамин давно научился воспринимать жизнь по-новому.

– Когда с человеком случается такое, начинаешь по новому смотреть на многие вещи, ценить то, чему раньше не придавал большого значения. Для меня сейчас главное, чтобы сыновья получили хорошее образование и выросли достойными людьми.

– Дети родились еще в Осетии?

– В Москве, уже играл в ЦСКА тогда. Но во Владикавказе они были неоднократно.

– А вы сами бывали в Оренбурге с тех пор, как уехали оттуда совсем ребенком?

– Нет, не пришлось. В годы карьеры, все было некогда, думал, потом съезжу.

Но в то время Оренбург же не был представлен в Премьер-лиге, а в Кубке тоже ни разу не попадал моим командам – так и не довелось мне побывать на родине.

– В вашем доме часто бывают гости?

– Вот не так давно приходили болельщики ЦСКА, поздравляли с Днем рождения. Принесли подарки, красивейший торт с символикой ЦСКА. Посидели, попили чайку, пообщались. На День рождения принято желать здоровья, а ребята кроме этого еще пожелали, чтобы я однажды побывал на новом стадионе ЦСКА. Сказали, что все организационные вопросы берут на себя.

– Как здорово! Вы согласились?

– Я вежливо ответил, что и сам бы этого хотел. Я ведь помню, как мы с парнями в команде ждали этого события, так хотелось играть на своем стадионе. Но желание это одно, а реалии – другое. Это был бы огромный стресс для организма. Нет, ни к чему это… Я и у телевизора хорошо поддерживаю армейцев, смотрю все  матчи.

– Извините, что так надолго засиделись.

– Ну что вы! Да хоть каждый день приходите, правда. И я, и мама всегда рады гостям. Только заранее предупредите. Чтобы мама к вашему приходу беляши приготовила.