Уникальные истории от Анатолия Коробочки, который был начальником ЦСКА и тренером шотландского «Хартса». Публикуем первую часть интервью.

Когда-то он был начальником футбольного ЦСКА. Когда-то он тренировал шотландский «Хартс». Пережил 90-е — не по книжкам зная, какими они были лихими. Нашего героя приковывали наручниками к батарее. Рассказывает об этом, смеясь. Но тогда было не до смеха.

Это он, Анатолий Коробочка, спас уже приговоренную судьями команду ЦСКА от вылета из высшей лиги в середине 90-х. Кто это вспомнит сегодня? Кто поблагодарит отважного полковника?

А вот я вспомню. Я поблагодарю.

Как «приговорили» ЦСКА

С истории несостоявшегося вылета ЦСКА я и начал. Коробочка чуть отстранился, посмотрел пристальнее:

— Это кто ж вам проболтался? Сережа Хусаинов, друг ваш любезный?

— А неважно.

— То ли 93-й, то ли 94-й. Чемпионат Европы среди судей, 40 команд. Меня просят помочь. Сочиняю письмо в министерство обороны — дают автобус, везут наших арбитров в Чкаловскую. В Германию полетели военным бортом, я с ними. Расселил в армейской гостинице. Все на уровне!

— Зная вас — не сомневаюсь.

— Прилетели, сразу — «где здесь гаштет?» В смысле — ресторан. Начинают выпивать. Меня тоже ухандокали, честно говоря. Я много выпивать не в силах.

— Кто был?

— Все тогдашние великие — Шкловский, Ибрагимов, Чеботарев, Валя Иванов... Наутро говорят: «Мы вчера за столом решили -будешь за нас играть». Нашли бутсы, трусы. Дошли до финала! Так набегался, что прилег у дерева. Ноги задрал. Шкловский подходит, склоняется: «Ну и сволочи — до чего довели человека! А ему еще финал играть...» Мне сразу захотелось умереть. Чтоб никакого финала не было.

— Сыграли?

— А куда деваться? С Валькой Ивановым стали лучшими бомбардирами. На банкете судьи раскрываться начали.

— Вот оно — самое интересное.

— Серега Хусаинов разговор завел: «Ребята, а ЦСКА-то вылетел». Меня как водой обдали! Июль месяц — играть и играть! Шли мы так себе, чуть ниже середины, но о вылете и мысли не было. Говорю: «Эээ, друзья? Какой «вылетел»?!» Те переминаются — да, вылетел.

— Вот это новости.

— Я вообще наслушался на этом банкете... Этому угрожают, кто-то из братьев Бутенко завещание написал, другой обрадовался: «Так я давно написал!» А меня все не отпускает: как же так? Еще 14 матчей!

— Что же дальше?

— Пиво льется как вода. Снова Хусаинов говорит: «Давайте думать, как выручать Коробочку. Он-то нас выручил».

— Вот Сергей Григорьевич — чистая душа.

— Начали между собой перетирать вполголоса. Результаты перечисляют на пять туров вперед. Я глазами хлопаю: «Да мы сами выкарабкаемся!» Те улыбаются. А потом я в Москву возвращаюсь — все, что они говорили, под копирку!

— Потрясающе.

— А главное, с каждым туром наш вылет все реальнее. К последнему матчу при определенном раскладе вываливаемся. Поражение точно нас туда отправляет, если ничья — зависит от параллельных матчей. Я к Хусаинову, тот судит в манеже нашу игру с «Торпедо». Чуть не на колени: «Сережа, задница полная. Меня руководство отправило с тобой переговорить» — «Толя, бесполезно разговаривать!» Беда! Приезжаем с Серегой ко мне домой, накрываю стол.

— Достаете конверт?

— Никаких конвертов не было, клянусь. Даже мысли не мелькнуло. Хусаинов сразу сказал: «Только ничего не предлагай». Я сник. А он продолжает: «Я обещаю — вы не вылетите...»

— Как удалось?

— Я переспросил: «Ты обещаешь?» — «Не я — мы! Мы решили, что вы не вылетите». Кто «мы»? Чего «мы»?!

— Судьи — великая сила.

— Сыграли с «Торпедо» 0:0. Отсудил идеально. Сидим, ждем, пока остальные результаты спустятся из ПФЛ. Я все за телефон хватаюсь, а Хусаинов усмехается: «Да ты не переживай». Наконец все приходит — из 18-ти команд мы 15-е! Остаемся! Сереа смотрит на меня: «Ну, что?» — «Продолжение банкета!»

— От сердца?

— От сердца, от души. На следующее утро мы выходили из ЛФК ЦСКА — у меня галстук набок, Серега цокает бутсами. В судейской форме.

«Вы просили пенальти? Я сделал!»

— Ну и публика эти судьи.

— Я судей сильно не баловал. Но вот с Западной Украины приезжал один и тот же Вася. То ли трое детей, то ли четверо. А в Германии для детишек чего только нет. Ну я ему гостинцы передаю. Все, размяк! Такой добрый!

— Что на поле отражалось?

— А он меня не судил. Я от души. Вот однажды попадаем в группу с командой из Польши. Тоже наши военные. Те приходят к моим ребятам: «Вы же на первом месте. Давайте вничью сыграем, нам для руководства надо. Мы вторыми станем». Наши обмозговали — решили мне до матча ничего не говорить. А футболисты у меня — Аджем, Чесноков, Радаев, Швецов!

— Вот это команда.

— В полночь накануне матча в дверь: тук-тук... Открываю — никого нет. Захлопнул. Снова: тук-тук! Снова никого. Оглянулся, а это тот самый судья Вася, которого подкармливал. Пьяный, просто никакой! Только рука поднимается, чтоб в дверь постучать. Склонился над ним: «Вася, что случилось?» — «Не соглашайся. Ни с чем...» Оттащил его в номер. Что выясняется? Поляки его напоили, накормили и дали две тысячи рублей. Большие деньги.

— За что?

— Чтоб дал на последней минуте пенальти в мои ворота! А тут и делегация моих подтягивается — мы, мол, с поляками договорились на ничью. Смотрю на них: «С ума сошли? Не вздумайте! Кто на это пойдет — в 24 часа отправляю в Москву». Для них наказания страшнее не было.

— Что было дальше?

— Первый тайм — 3:0 ведем. Ко мне бежит начальник физподготовки той команды: «Мы же договаривались!» — «О чем ты со мной договаривался?!» Он полковник, а я — майор. Продолжаю: «Главный судья соревнований — это мой отец, Сергей Шапошников. Сейчас напишу докладную, в министерстве обороны вам объяснят, как договариваться». Тот насупился: «Пожалеешь...»

— А те обмануть хотели?

— Ну да. Четыре мы им забили — а этот судья на последней минуте пенальти поставил в наши ворота. 4:1! Этим потом говорит: «Вы просили пенальти? Я сделал». А мне шепнул: «Анатолий Васильевич, сегодня в ресторан идем. Я плачу. Добро помню».

— А где играли?

— Во Львове. Съезжались команды всех 16 округов, на четыре группы делились.

— Вы же работали в «Таврии» — должны знать историю, как этот клуб стал первым чемпионом Украины. Договорились перед «золотым матчем», что проиграют киевскому «Динамо» не слишком сильно. Киевляне на матч вышли полупьяными. А «Таврия» забила в конце и проигрывать передумала.

— Слышал эту историю. Сережа Шевченко забил, капитан. Сейчас живет в Симферополе. Тренер Заяев мне потом заявил: «А пусть говорят, что хотят. Я — первый чемпион. Первого всегда будут вспоминать». Потом сына его убили. Какие-то деньги от трансферов замылил.

— Он был при клубе?

— Почти президентом! У меня тоже история вышла. Начальник команды говорит — приехали человек 15, надо бы помочь их рассовать в Германии по клубам. Через мои связи. Здесь им жрать нечего в прямом смысле. Смотрю — грязные, небритые, оборванные, с еще советскими паспортами. Все сбережения сгорели... Ну, колхозники!

— Хорошие футболисты?

— Некоторые почти звездами были — Вернидуб, Таран, Сережа Пучков! Чемпионы СССР в составе «Днепра». Квалифицированные футболисты, мягко говоря. Звоню своему другу Дитеру, отвечает: «Привози на просмотр. Во вторую-третью лигу устроим — сто процентов». Отправил их через чкаловский аэродром военно-транспортным самолетом.

— Много их было?

— Человек 16-17. Под маркой ЦСКА. Рассовали их по немецким клубам, года по три поиграли. Как-то мне говорят: «Что-то Паша Костин не приехал. А вот ваша доля». Дают деньги. Я в шоке: какая «доля»?! Я от чистого сердца!

— Ничего себе.

— Оказывается, начальник «Таврии» каждый месяц собирал с каждого по 500 марок. Я к Дитеру, тот смотрит: «Ты же сам говорил, что Павлу доверяешь. Дело надо иметь с ним. Он говорил, что с тобой делится».

— Потом встретились с ним?

— Встретился. Сказал — больше никаких дел. Вскоре он с женой разбивается на машине, Дитер вручает мне 80 тысяч марок: «Можешь провезти через таможню, передать детям?» Ради детей — сделаю! Все отдаю и предупреждаю — никому слова не говори, что получил. Меня Аронов со своей гвардией тоже прессанул: «Про деньги Костина что-то слышал?» — «Ничего, я бы вам сказал...» Они проверили — действительно, я ничего не получал. А про то, что сын получил, как-то разнюхали. Приехали и все отобрали, оставили 10 тысяч.

— Вы такие фамилии перечисляли — знаменитые футболисты. Неужели бедствовали?

— А людям из тех краев это свойственно. Ну, селяне! Колхозники! Был у меня друг, Витя Юрковский. Замечательный футболист.

— Знаменитый киевский вратарь.

— Да! Я свидетелем был на его свадьбе. Так в начале 90-х приезжает в Москву на машине с прицепом. Яблоки и груши привез продавать.

— Что вы говорите.

— Заходит в клуб ЦСКА, на весь коридор: «Где здесь Коробочка?!» — «Он вас ждет?» — «Скажите, что Юрковский приехал!» Выхожу, вижу его и вспоминаю сразу, каким был ухоженным. От лоска ничего не осталось — жамканный какой-то. Видит меня в галстуке — и цепенеет.

— Все понял?

— В том-то и дело. Он — чемпион СССР, футболист сборной! Сразу сник. Мнется: «Я тут с ребятами...» — «В чем проблема?» — «Груши с яблоками надо продать, 10 ящиков» — «Сколько это стоит?» Я раздаю всем сотрудникам по 5-10 килограммов — а деньги в получку удержу. С Юрковским расплачиваюсь из своих. Все довольны. А то они два дня простояли на базаре — ничего продать не смогли. Потом к себе домой его привел. Он осмотрелся, вижу — слезы! «Вить, ты чего?» — «Что-то я упустил...» А через два года разбился на машине. Я Украину хорошо знаю. У меня же тренерская лицензия №13, а у Лобановского — первая.

— Что это у вас лицензия украинская?

— «Хартс» без тренера оставался — Романов захотел меня назначить. А лицензии Pro нет! Что делать? Звоню знакомым в Киев — отвечают: «Оплачивай да учись». Так я послушал, о чем на нашем курсе говорят — за голову взялся! А все — главные тренеры украинских команд!

— Что такое?

— Только и разговоров — кто кому игру сдал, кто продал, кто обманул, во сколько обошлось. Терки между собой!

— Это какой год?

— 2009-й. Я не выдержал: «Да-а, ребята, что-то у вас не так. В России если и делают, то обсуждать не станут, это табу... А у вас — разгуляй-поле. Вы докатитесь!» Веремеев учился со мной, Буряк. Конькова выгнали, лицензию не дали.

— Почему это?

— Нарвался на преподавателя Попова — тот стал учить, как шведой правильно пас отдавать. Это Конькова, лучшего полузащитника Европы! Тот послушал-послушал, да и спрашивает при всех: «Ты кто?» Ну и выгнали.

— Потом-то дали?

— Время спустя. А недавно на молодой женился

Гинер

— Что ж вы не в ЦСКА сегодня?

— Здороваемся с Гинером, он улыбается. Два раза нам организовывали встречу. Был общий друг — Алексей Еськов. Великий игрок и человек! Часто вместе играли за ветеранов. А прежде Еськов был моим соперником — я тренировал команду группы войск в Германии, он — в Польше. На «вооруженке» постоянно сталкивались.

— Что не способствовало добрым отношениям?

— Наоборот. Я опытный, уже прошел жернова. Команда у меня отличная. Алексеич парень контактный — подходит: «Анатолий, как сделать, чтоб я здесь не опростоволосился? Нужно 3-е место!»

— Могли помочь?

— Я знал, как все лепилось. Никаких подтасовок — но много случайностей. Которых реально избежать. Судьи могли просто убить — и правды не найдешь! А я всех их знал. Меня не «убивали» никогда. Смотрю на Еськова: «Алексеич, вопросов нет». Ну и помог. А годы спустя я без работы — он же очень дружил с Гинером. Говорит: «Леннорыч, дурака не валяй, возьми Коробочку. Он закроет все организационные вопросы».

— Что Гинер?

— Промолчал. Хотя в жизни такого не было!

— Всегда соглашался?

— За кого бы Еськов ни просил — отвечал: «Алексей, нет проблем. Пусть приходит».

— Что такое?

— Вот и Еськов удивляется: «Толя, ты когда-нибудь с Гинером встречался? Может, каким-то словом его задел?» — «Да никогда в жизни!» — «Ладно, спрошу еще раз...» Отправился, спрашивает: «Леннорыч, что с Коробочкой-то?» — «Не называй мне эту фамилию больше никогда!» Вот так на футбольном клубе ЦСКА для меня был поставлен крест.

— Версия-то есть?

— Кто-то из моего же окружения что-то нашептал. Я, может, и сегодня с этим человеком здороваюсь, дружу... Сто процентов!

— Вы говорили, была вторая попытка вернуться в ЦСКА.

— Еще в Германии выручил одного борца на партсобрании. Того собирались выгонять из Группы войск. А я поднялся: «Ну, оступился человек. Бывает!»

— Что-то украл в магазине?

— Нет, лишнее кольцо провез из Союза. А это уже криминал. Звали Саид, кажется. В 2011-м встречаемся в Москве — вижу, знакомый амбал. Охрана вокруг. Выскочил из автомобиля, обнял: «Васильич!» Сажусь к нему, разговорились — оказывается, он с Гинером дружит. Даже в Германии соседи.

— У Гинера там квартира?

— Дом. Сразу же берет телефон, набирает ему: «Женя, что ты моего друга не берешь?» — «Какого друга? Коробочку? Я Толю уважаю, пусть приходит, все вопросы решим...»

— Совсем другой разговор.

— Этот Саид положил трубку, ко мне поворачивается: «Толя, ну что ты? Леннорыч — это наш человек, чудесный! Завтра ждет тебя в 5 часов, никаких проблем». Хорошо, думаю. Пойду.

— Что же было дальше?

— Пришел. Сижу. Гинер выходит — взглянул на меня в приемной как на пустое место, пошел дальше. В сторону кабинета Бабаева. Пообщался, вышел — снова на меня взглянул и закрыл за собой дверь. Час я просидел, думаю: Елки-палки! Покраснел! Так неудобно стало!

— Можно понять.

— Только приподнялся, чтоб уйти — Гинер выходит: «Ой, Толя, я тебя не узнал. Заходи!» Может, и вправду не узнал. Начал расспрашивать и здесь я ошибку допустил. Потом анализировал — и понял.

— Очень интересно. Какую ошибку не прощают в кабинете Гинера?

— Я к тому моменту отработал в Шотландии. Гинер говорит: «Как Романов? Достал меня, что-то просит. Сложно с ним. Такой шабутной — то так говорит, то эдак. Не могу его понять...» А я возьми, да залепи: «Так он же Близнец. Они с утра такие, а вечером не узнаешь». Гинер сразу в лице меняется. Что-то до меня стало доходить...

— Боюсь собственной догадки.

— Потом проверяю: точно, и он Близнец!

— Ну вы и вляпались.

— Вот-вот. Вроде смешно, да? А может, и сказалось. Некоторые люди щепетильно к таким вещам относятся. Может, подумал: «Значит, и я — такой?» Закончили разговор нормально, вызвал Бабаева: «Рома, вот Анатолий. Через недельку найди ему должность». Ко мне поворачивается: «Ты кем хочешь быть?» — «Да я в километре отсюда живу. Мне ЦСКА все в жизни дал. Чем угодно готов заниматься в команде». Бабаев на прощание: «Все, я позвоню». Вот до сегодняшнего дня звонит, девять лет.

— С Гинером больше не встречались?

— Виделись на открытии стадиона. Туда всех ветеранов пригласили. Проходил мимо, поздоровался со мной. Говорить не стал

Мамчур и Шустиков

— Мамчур умер при вас?

— При мне. Тяжелая история. Он же «зашитый» был...

— Сердце остановилось?

— Скорее всего. Мы с Костылевым забирали из морга и летели в Днепропетровск его хоронить. Но темная история с этой смертью. Сюжет нехороший.

— Раз нехороший — давайте подробности. Где нашли?

— Если ехать в сторону Калуги, будут владения «Газпрома». Проезжаешь нынешний «Food-city», сразу за ним. То ли в карты там играли, то ли еще что.

— В каком-то кабаке?

— Нет, на квартире. Мне звонят: «Умер Мамчур». Помчался туда. Как оказалось, Мамчур гулял с дочкой, кто-то за ним заехал. Все под Новый год. Он ребенка оставил, умчался с этой компанией. Приезжаю, захожу — квартира зачуханная. Никак не уровня футболистов ЦСКА. Какие-то непонятные друзья. Рассказывают: играли в карты, вдруг Мамчуру сделалось нехорошо. Пошел прилечь в соседнюю комнату. А уж что было на самом деле... Наверное, перебрали!

— Наверняка.

— Когда поняли, что умер — впали в оцепенение. Мы с Семаком и Минько приехали, а Радим там был. Помню только — темень. Мы завернули Мамчура в оделяло и сами выносили к труповозке. Он уже синюшный был. Вот Семак себя неожиданно проявил в той обстановке.

— Это как же?

— Вроде молодой парень, а все на себя взял. Командовал: это так, это сюда. Такие организационные способности! Потом ЦСКА маленький самолетик выделил, повезли запаянный гроб в Днепропетровск. На квартиру семье денег дали.

— Что за человек-то был?

— Тихушник. Кто-то поманит: «Пошли...» — «Ну, пошли». Зла не было в нем. Безотказный, добрый. Мне казалось — жене стоило получше его контролировать.

— Владимир Горюнов мне рассказывал — в золотые времена «Ротора» на поле выходило одновременно пять «зашитых»: «Я боялся, что они одновременно развяжут. Сразу команду потеряем».

— Я лично два раза Шустикова Сережу «зашивал»! Елки-палки!

— А ну-ка расскажите.

— Такая трагедия для меня... Помню момент: хорошая тренировка, здорово поработали. Сережка легкий такой, рядом стоим в душе. Говорит: «Васильич, сегодня какое число?» Отвечаю. Он: «Ой, слава Богу». Я не понял, к чему это.

— А я уже догадываюсь.

— Помылись, спрашиваю: «Серега, сегодня дата какая-то?» — «Сегодня такая замечательная дата...» Побрился, похлопал по щекам одеколоном — и пропал на три дня! А я как раз деньги раздаю, дошел до фамилии «Шустиков». Ему две тысячи долларов полагались. Тут и осенило — ровно год назад возил его кодировать!

— Ждал Сергей этого дня?

— Ждал как праздника! А мне жена его названивает, отец: «Где наш Сережа?!» Три дня искали! Потом выходит из леса. Грязный, оборванный. Сразу ко мне: «Васильич, вези обратно кодировать. Нагулялся, отвел душу». Представляете, какая тяга?

— Говорят, в Испании на него «Реал» глаз положил. Сергей отметил это дело столь ярко, что даже Сантандер поспешил от него избавиться.

— Это беда! Светлая голова, душа-человек! Красавец, обаятельный, шутки-прибаутки. Отец тоже мог выпить, но знал себе цену. А Серега если начинал пить — это страшно. Поэтому из ЦСКА убрали, Гинер не терпит этих вещей. Нет бы остановиться — а это увольнение только подтолкнуло... Да мало ли таких?

— Вроде бы Дмитрий Быстров решил пролечить воспаление легких водочкой. Так и скончался.

— Вроде бы искупался в речке, заболел. Потом принял — и умер. Дурацкая смерть! А организм бороться не стал — Дима все-таки поддавал. Знаете, почему он не сыграл с «Барселоной» легендарный матч?

— Напился?

— Отъезжали в аэропорт от стадиона «Динамо». Приходит пьяный, усаживается. Костылев это видит: «Пошел вон!» А тот возьми да ответь: «Да куда вы едете? Все равно проиграете». Мурашко это слышит — и тут же объявляет: если выигрываем у «Барселоны» — каждому 25 тысяч долларов!

— А Быстров?

— А что ему? Выгнали — ну и ладно! Пошел дальше выпивать. Хотя парень невероятный. Культурнейший. Не забулдыга.

— Футболист отличный.

— Передача у него уникальная. Скоростенки не хватало, но грамотный.

— Никто не помог человеку справиться с бедой.

— А иногда пытаешься помочь — а человеку это не надо! Вот Серега Колотовкин. Я сейчас заведую пансионатом ЦСКА, прежде здесь был интернат. Хочу помочь, пристраиваю к себе. Знал, что выпивает, предупредил: «Заканчивай с этим делом, беру тебя воспитателем». День через три работать.

— Благодать.

— Он сам прошел интернат, с пацанами общий язык нашел моментально. Те без родителей живут, к нему тянутся. Но снова и снова с перегаром. Устал говорить: «Сережа, перестань!» Стоит уйти — ночью выпивает. Потом днем стал. Я заплатил деньги, пролечили его. Месяц прошел — опять! Второй раз плачу, везу лечиться...

— Кодировать?

— Ну да. Все через пьянку! Наконец не выдержал: «Сергей, вот чистый лист. Пиши заявление. Внизу автограф. Как нажрешься — я подпишу». После этого еще три раза прощал! Уже родители стали жаловаться!

— Какое милосердие.

— Наконец не выдержал: «Сережа, все. При тебе подписываю» — «Никаких проблем, я сам виноват». Уважаемый человек, чемпион СССР, обладатель Кубка! Я никто по сравнению с ним. Все из-за водки, все. Дима Карсаков — та же история. Но этот посдержаннее, хоть поигрывает за ветеранов. За пьянку выгнали из школы ЦСКА, Гинер это не переносит.

Бутылка для вратаря

— Футболисты 90-х поддать были профессора.

— А прежние — нет, что ли? Вот история со Славкой Чановым. Я про него до утра могу рассказывать. Он играл у меня в Западной группе войск. Любитель поддать — но человек замечательный, трудолюбивый. Крайне своеобразный. Сам нашкодит, а потом выступает на собрании: «Да, Васильич, надо наказать! Что они себе позволяют?!» Те люди, которых он за собой потащил, в растерянности: «Это же Чанов нас с панталыку сбил...»

— Самый яркий случай?

— Финал первенства вооруженных сил в Ленинграде. Приехали жены к нам с Юрой Аджемом, идем вечером в театр. А для команды раздолье!

— Повод поддать?

— Ну да. А спектакль не понравился, ушли раньше. В половине двенадцатого захожу, вижу своих в непотребном состоянии. Лыка не вяжут: «О, Васильич! А мы думали, ты позже появишься...» Ах, вашу мать! Ну-ка собрать всю команду! Футболист Дубровный еле выговаривает: «Т-товарищ м-майор...» — «Пошел вон! 50 марок штрафа!» Тут поднимается Чанов: «Правильно, надо их наказать».

— Ну и ну.

— Начинает выпивших честить. Хотя тоже под градусом. А я обратил внимание — у остальных морды вытянулись. А наутро являются те, кого Чанов клял: «Это же он нас собрал, повел. Из-за него начали. Уважаемый человек, не откажешь!»

— Какая восхитительная история.

— Тогда вот вам еще одна про Чанова. Играл у нас Витька Радаев, тоже известный вратарь. Но какой же любитель выпить! Приезжаем на «вооруженку», говорю: «Парни, играете по очереди. Кто первый начинает?» Чанов: «Я начну». Значит, Радаев готовится завтра. У каждого по четыре матча.

— Что дальше?

— Славка на ноль отыграл, взял пенальти. К следующему матчу вижу: Радаев не в себе. С душком. Понять не могу: «Витя, это что?» — «А мы договорились!»

— С кем и о чем?

— Так что выясняется? Это Чанов сказал, что с моего согласия передает Радаеву бутылку водки: «На, пей!» А в ворота встанет сам. Радаев только рад: «Васильич, да пусть играет. Мне эта слава до одного места, а он все доказать что-то хочет в 40 лет...» Ладно, думаю, потом разберусь. Четвертая игра — все повторяется. Чанов ставит конкуренту бутылку водки. Вот нужна ему игра, кураж!

— Поговорили с Чановым?

— Говорю: «Я твое стремление одобряю. Но нельзя же человека спаивать». Глаза отвел. Вообще, вратари всегда ревниво относятся друг к другу. Даже Славка Чанов к брату: «А я все равно выше...»

— А с Виктором что случилось?

— Говорят, побили какие-то отморозки. Вроде бы Виктор замечание сделал им сделал. Даже не хочется знать подробности. Славка натерпелся, конечно. Сначала жена выбросилась в окно, потом с братом беда. Да посмотрите на лица тех, кто с факелами ходит — у них же ничего святого! Я и сам с такими сталкивался.

— Как?

— Служили у меня в Германии Дубровный и Никитюк. Сегодняшнее время я видел уже тогда! Дети их говорили только на украинском. Даже здороваться на русском не хотели. Хотя отцы — оба партийные. Никитюк уже тогда говорил: «Бендера придэ — порядок наведэ...» Это был 87-й! Мы смеялись все — какой Бендера? А вот пришло это время!

Деньги за Семака

— Вы вспомнили, как удивил Семак в истории с Мамчуром. А удивление номер два от него?

— Был случай — сломался задний защитник Лобжанидзе. Растерянность! Павел Федорыч затих, ничего не говорит. Тут Семак, играя хава, безо всяких подсказок отправляется назад. Настолько зацементировал оборону — хоть оставляй его там! Садырин смотрит: «Смотри-ка, без меня разобрались». С того момента часто Семака использовали в обороне.

— Говорят, заплатил ЦСКА за него «Асмаралу» космические по тем временам деньги.

— Так я эти деньги и отвозил...

— Вам и рассказывать — сколько было в том кульке.

— Это было два кулька. Возил два раза по 250 тысяч долларов. Страшно, черт возьми! Главное, сделать надо так, чтоб никто не знал, что ты повез. Говоришь при всех: «Кладу в сейф. Пойду, покушаю». А сам — туда, в офис Аль-Халиди. В 90-е за тысячу долларов прибили бы.

— Пересчитывал при вас?

— Он вообще к деньгам не прикасался. Какая-то женщина этим занималась. Главное было — уговорить Аль-Халиди отдать трансфер до того, как получил сумму целиком. Надо было Семака срочно заявлять. А он ни в какую!

— Кто разговаривал?

— Я. Аль-Халиди слушает и улыбается: «Я не верю». Рассказываю: «Деньги в Германии, все привожу лично я» — «Точно?» — «Клянусь!» Поверил. А мы не обманули, все довезли.

Бунт в ЦСКА

— Какой замечательный был тренер — Геннадий Костылев. Команда его обожала?

— Да чуть не сняла. В последний момент бунт сорвали.

— Мы с вами сейчас всю историю ЦСКА перелицуем.

— Через четыре дня лететь нам в Глазго, матч первой Лиги чемпионов. А пока играем в Волгограде с «Ротором». Проигрываем 0:3, грязища... Перед вылетом в Москву ужин. Заходим с тренерами в ресторан — команды нет!

— Ох, люблю я такие истории.

— Костылев оторопел: «Это что ж такое?» Я сразу прикидываю — ага, 1 марта. День рождения у Васи Иванова. Сразу туда — и точно, сидит вся команда. Одна бутылка шампанского открыта. Еще десять...

— Пустых?

— Нетронутые рядом. С порога: «Ребята, ну проиграли и проиграли. Давайте на ужин». А они: «Васильич, неужели ты не понимаешь? Костылев — не тренер!»

— Вот это мнение у масс.

— Я сразу: «Ребята, стоп! Я этих слов не слышал. Хотите все усугубить?» Кое-как убедил.

— Кто был зачинщик бунта?

— Бушманов, Мамчур, Сашка Гришин, Файзулин. Кажется, даже Семак был. Причем, все — люди Костылева! Там проиграли, здесь. Не в себе же искать причину? Начинают по сторонам оглядываться! Да вдобавок что-то недоплачивали в тот момент. Это тоже наложилось. Говорю им: «Бутылки убираем. С удовольствием выпью с вами, но в Москве». Мне было-то 37 лет, ненамного старше! Сам именинник, Вася, подает голос: «Согласны».

— Пошли в ресторан?

— Да, сели кушать. К Костылеву подсаживаюсь: «Геннадий Иванович, ситуация нехорошая. Я к двери подходил, услышал разговор. Очень негативно о вас высказываются» — «Да? Ой, спасибо!»

— В Москве-то выпили?

— Вышли на «Динамо». Ребята ко мне: «Что, Васильич, пойдем?» Я беру две бутылки, рассовываю по карманам: «Я сказал, что выпью и слово сдержу. Дома — за вас!» — «А как...» — «Расходимся! Коллективная пьянка только хуже сделает. Кто-то увидит, в газетах напишут».

Наутро меня вызывает начальство ЦСКА: «Ты что устроил? Подговаривал ребят снимать Костылева?» Я чуть на пол не сел. Этот начальник продолжает: «Мы тебя отстраняем, в Шотландию не летишь». Тут и сам Костылев берет слово: «Чтоб я тебя больше не видел. Пошел отсюда к чертовой матери». Присматриваюсь — он действительно думает, что я устроил заговор! Не притворяется!

— В Шотландию — без вас?

— Да, улетают. Я сижу дома. Там выясняется, что надо платить за гостиницу. Не будет же Костылев из своего кармана рассчитываться? Начинают названивать в Москву, отыскивают в больнице президента ЦСКА Мурашко. Который вообще не в курсе происходящего: «Что вы ко мне пристали? Пусть Коробочка разбирается, он в курсе всего» — «А мы его не взяли» — «Как это не взяли?! Какое имеете право?»

— Почему гостиница не оплачена?

— Потому что у ЦСКА не было валютного счета. Мурашко мне набирает: «Срочно вылетай, еще скандала нам не хватало!» Деньги в Германии на счету у моего друга Дитера Фитца. А у меня немецкой визы нет. Президент слышать ничего не желает: «Делай что хочешь!» Вся надежда на знакомых пограничников, в Германию я часто летал. Мячи с автографами им оставлял.

— Все сбылось?

— В Москве еще как-то в самолет допустили с британской визой. Уболтал. Но в Берлине к пограничникам в наручниках вывели. Знакомый видит, привстал: «Анатолий?!» Визы нет — надо отправлять обратно. Депортировать следующим самолетом. Достаю билет в Глазго — вертят в руках. Вроде настоящий. Старшего таможенника Клауса уговариваю выпустить в город до утра. Они в исключительных случаях имеют право шлепнуть экстренную визу на 24 часа. Если уверены, что человек не подведет. Так у меня еще и марок нет — оплатить ее!

— Ну вы и влипли.

— Так пограничники сами скинулись, собрали 40 марок: «Ты не подведешь? В 6 утра будешь?» А надо успеть к их пересменке. Мчусь к Дитеру, пока банки не закрылись. Тот дает 100 тысяч марок. Покупаю корзину фруктов, шампанское, все красиво упаковал. В 5.55 утра стою за углом у таможни, наблюдаю.

— Ну и как это выглядело?

— Вся группа вышла, меня ждут. Ругают Клауса, который меня выпустил. Без двух минут, без одной... Клаус голову опустил. Тут появляюсь — он расцвел! На своих: «Вы свиньи, а этот русский — человек!» Лично заводит меня в самолет до Франкфурта: «Посадите этого господина в первый класс».

— Как Костылев встретил в Глазго?

— Кардивар, Кузнецов и Костылев стоят в холле. Неподалеку Садырин, тренер сборной. Приехал поддержать. Люди из гостиницы поняли, что с деньгами я — мне и кофе, и шампанское. А на этих внимания не обращают. Садырин на Костылева смотрит: «Гена, ты что-то с собой взял?» — «Да» — «Выставляй. Мирить с Коробочкой вас буду...» 0:0 там сыграли.

— Что ж он на вас попер?

— Самозащита! Проиграли 0:3, перед начальством надо отчитываться. Прекрасная отговорка: «Вот, смотрите! Заговор!»

— «Марсель"-то отравил ЦСКА? Или легенда?

— Откуда ж я знаю? В туалет многие бегали. Слабость образовалась. Опыта у нас никакого в этих делах! Все команды со своей водой и колбасой ездят, со своими поварами. А мы добренькие, размякшие, неиспорченные — перед матчем: «А сделайте нам чаю?» Ну и сделали. Мы-то думали, все вокруг дружески настроены. Дилетантство! Помню, Колотовкина вызывали потом: «Продали игру «Марселю»?»

Чеченцы в ЦСКА

— Кстати — про Садырина. Мне казалось, у вас не самые добрые отношения.

— Все началось с истории, когда чеченцы зашли в ЦСКА...

— Так даже интереснее.

— Они же в 98-м всех выгнали — только меня оставили! Выглядело это ярко. С утра пораньше всех вызывают в Архангельское. С футболистами разговор короткий: «Завтра тренировка в 12 часов». Те уходят. Остальным объявляют: «Всем сдать ключи, уволены». Расходимся. Я тоже ушел. Но я-то офицер — мне куда идти? Сижу в коридоре, дожидаюсь Барановского. Тот: «Говори при всех, у меня секретов нет!» Сидят акционеры Русланбек с Трубицыным, Долматов, Шамханов, Авалу. Живет здесь неподалеку. Бегает сейчас — не пришей кобыле хвост...

— А тогда в порядке был.

— Да. Говорю: «Александр Петрович, я-то военный. Мне чем заниматься?» Он задумался: «А ведь точно. Куда я его дену?» Пока он размышлял, я к Долматову повернулся: «Олег Васильевич, к вам у меня один вопрос. Кому автобус передать, кто команду завтра повезет? Вы назначили отъезд на 12.00 от Сокола. А кто команду кормить завтра будет? Кто мячи принесет?».

— Интересно.

— Трубицын насторожился: «Так-так. Что-то мы не подумали. Да это единственный человек, кто здесь соображает!» Я воодушевился: «А кто вам, Олег Васильевич, помогать будет?» Тот тихо: «Петрушин и Федотов, я их приглашу» — «Они главные тренеры, надо за три месяца предупреждать об увольнении! Как вы их пригласите-то? А завтра кто будет?» Пауза — и голос Долматова: «Толя, ты мне поможешь?» Акционеры сразу: «Оставайся»!

— Ну и остались.

— Отыскиваю водителя, поварих, которые успели разбрестись. Первую недели мне и завхозом пришлось быть и начальником команды, и вторым тренером. В тот год дошли до серебряных медалей.

«Шах должен 25 тысяч долларов»

— Как с Долматовым работалось?

— Мне нравился тренировочный процесс. Возвращай, говорю, Чанова и Комарова. Если что — выгонишь. Они на все согласны. В Санкт-Петербурге подходит ко мне Долматов: «Толя, пойдем, погуляем? Надоело мне с ними — а с тобой хоть о футболе поговорим...» Ну, пошли. Рассказываю, как Садырин футболистов использовал. Про Макса Бокова рассказал.

— Что про Бокова?

— Долматов говорит вдруг: «Бокова отчислю, он мне не нужен. Атаку начать не может».

— Ничего себе.

— Я руками всплеснул: «Да Садырин его неправильно использовал, Максима надо в центр ставить!» — «Какой центр? Он же маленький, с тебя ростом» — «Зато прыгучесть такая — никому не уступит» — «Я не верю...»

— Когда поверил?

— Слушайте дальше. Возвращаемся, чеченцы стоят около гостиницы. Сразу на меня: «Ты чего?! Тренеру надо отдыхать!» Как начали меня прессовать! Договорились до такого: «Ты здесь всех знаешь. Наверное, хочешь, чтоб сдали игру». Я смотрю — сумасшедшие они, что ли?

— А Долматов?

— А Долматов спокойно ушел. Будто его не касается. Ладно, начинается игра. В самом начале Минько получает травму. Долматов: «Что? Кого?» Кричу: «Васильевич, ставь Бокова!» А он потерянный, будто не слышит. Вдруг очнулся: «Авалу, иди отсюда! А ты садись! Как считаешь нужным — так и делай». Я усаживаюсь рядом, Бокова зову: «Макс, помнишь, как ты однажды в центре сыграл?» Да, кивает, помню. «Вот выходи и делай то же самое! Не стесняйся, головой ты вообще никому не проиграешь. А в подыгрыше — только на ближнего».

— Пас — совсем не его?

— Абсолютно. Долматов сидит, смотрит. Мы обыгрываем «Зенит» 1:0, меня чеченцы вызывают: «Больше с командой на выезды не ездишь. Сиди в Москве, занимайся паспортами. Ты плохо влияешь на т