Две пятерки — прекрасный возраст. Еще есть, о чем мечтать, но уже масса воспоминаний. Например, о победе в чемпионате СССР и в союзном Кубке, выступлениях в Барселоне и Нижнем Новгороде, тренерстве в Татарстане и Казахстане.

— Вы сказали, с утра поговорить не получится — тренировка. Кого тренируете? Или тренируетесь?

— Работаю с интересной командочкой третьей лиги на стадионе «Салют». В ней собраны воспитанники разных академий — ЦСКА, «Динамо», «Спартака», «Локомотива», которые по каким-то причинам не поднялись выше, но сохранили огромное желание играть. Специально для них создали команду КФК. Детский футбол обманчивый: одни сразу раскрываются, других надо ждать, пока выстрелят. Вот и ждем.

— Как называется команда?

— «Гераклион».

— Есть такие, кто может выстрелить?

— Есть. Работаю с января с трехмесячным перерывом на пандемию, вижу, что перспективных хватает. Но надо доводить до ума. В детских школах учат не всему, это проблема.

— Поправимая?

— Уверен. У нас каждый день тренировки, как в премьер-лиге. Работы полно, у меня в группе одно время было 36 человек. И на просмотр приходит очень много. С одной стороны, хорошо, с другой, тяжело. Тренера вратарей нет, допустим, а с этой категорией профильный должен работать.

— Разве мало в Москве свободных тренеров вратарей?

— Им платить надо.

— Так игроки, наверное, и платят за поддержание формы.

— Наоборот, им платят. Фиксированная ставка за попадание в основу плюс премиальные по итогам матчей.

— Кто финансирует?

— Фонд «Гераклион». Поддерживает гири, гантели, атлетизм. «Гераклиада» только что прошла, не слышали? Врач сборной Эдик Безуглов писал про нее в фейсбуке. Президент фонда возглавляет и клуб тоже. Стадион выкуплен, не платим ни копейки. Тренируемся, сдаем в аренду и на эти деньги живем.

— У вас какая тренерская категория?

— Pro. Получил два года назад, в конце следующего года продлевать.

— Получать и продлевать — одно и то же?

— Нет, конечно. На продление требуется три дня. Получаешь задание, выполняешь в письменном виде, отвечаешь на вопросы. Слушаешь лекции, новые тенденции улавливаешь. Интересное дело.

— Вряд ли дешевое.

— Намного дешевле, чем 400 тысяч за получение.

— Сами платили?

— Озвучил просьбу в «Рубине», но ее пропустили мимо ушей. Выложил из своих. ХотяБилялетдинову-старшему оплатили.

— В прошлом году вы работали в павлодарском «Иртыше». Почему не сложилось в Казахстане?

— Такой опыт всегда интересен. Даже если негативен. Узнаешь, как себя вести в будущем с теми, кто тебя приглашает.

— Побалуете подробностями?

— «Иртыш» позвал молодого испанца Херарда Нуса. 32 года, работал аналитиком у Авраама Гранта в сборной Ганы, в «Ливерпуле», Австралии, Корее, США, еще где-то. А тут стал главным. И меня, как знающего язык, пригласили. Сразу скажу, не очерняя и не обвиняя: испанец просто не знал, куда попал. Сказал ему на первых сборах в Турции: регион специфический, весенние поля — караул, на первый план выходят борьба и беготня. Нус ответил: «Да-да», и продолжил работу через мяч. Продержался пять туров.

— Возмущался при увольнении?

— Кто его слушать будет? Рассчитались полностью, свободен. Обиделся на меня, думал, с ним уйду. Как и Билялетдинов в «Рубине». Подождите, братцы, у меня контракт. Вам полный расчет, а мне что? Обсудили в Казани — вроде понял, потом начал рассказывать, что я его подставил. Хотя руководство «Рубина» сказало: приходят испанцы, у тебя еще год контракта, помоги адаптироваться. Этим подставил? Билялетдинов получал 600 тысяч в год, ушел с компенсацией. Если бы я написал по собственному желанию, не подставил бы его? А себя?

— Суровы казахстанцы на расправу?

— Проблема и в этом тоже. Сейчас «Иртыша» не существует, прикрыли месяца три назад.

— Кто финансировал?

— Акимат — администрация по-нашему. Все строилось на том, чтобы какую-то часть вывести налево. После Нуса и. о. сделали меня. И гендиректора поменяли. Новый, борец, спрашивает: «Почему контракты такие странные? У второго вратаря, который сыграл один матч, 15 тысяч долларов в месяц, а у основного три тысячи». — «Не ко мне вопрос, — отвечаю, — к предшественникам вашим. В акимате дали добро, разбирайтесь там».

— В акимате были доки по вратарям?

— На первом месте был отстёг. Когда сменил Нуса, услышал: «Нужно избавиться от тех, тех, тех и набрать новых». Понимал, зачем. У старых игроков обязательства перед старым начальством, у новых будут перед новым. Доля закладывается изначально. Привел им человека, играл в «Эспаньоле» и сборной Аргентины. Он просил 20 тысяч зарплаты, свободный агент. Услышал: «Ты хочешь отмыть деньги». Ладно, говорю, диалога не получится. Они стали набирать людей сами.

— Хороших?

— Спортивный директор дал две фамилии, попросил собрать данные в «инстате». Мы с помощником Сашкой Шмарко полночи копались в статистике — не можем найти, и всё. Оказалось, первая украинская лига. Легионеры, которые должны вести команду вперед, — первая украинская! Смеялся до утра. «Делайте, — сказал, — что хотите». Такой вот опыт.

— Нескучный.

— Они вернули тренера Димитара Димитрова, у которого заканчивался контракт в «Лудогорце». Мне говорили одно, сами за спиной вели переговоры. Дали ему зарплату 20 тысяч, у меня было семь. Изо всех сил пытались остаться в высшей лиге, потратили сумасшедшие суммы, но приехала комиссия, нашла махинации. В результате команды нет, болгарину придется выплатить по суду миллион.

Борец приходил на каждую тренировку и меня проверял. Не знаю, что именно, может, нагрузки. Если человек не понимает в футболе, что еще он может проверять? Однажды после игры вызвали на ковер: «Почему команда в таком плохом физическом и психологическом состоянии?» — «Кто это определил?» — «Мы!» — «А вы знаете, как это определяется?» — «Как?» — «Тестами. Давайте проведем, если хоть один футболист не сдаст, соглашусь с вами». И пошла дискуссия, еле нас успокоили.

— С вами рассчитались в Казахстане?

— Заплатил агентам Мише Саутину и Вите Панченко, они выбили деньги. Хоть и не все.

— Другим вашим агентом был Сергей Новиков. Не самое распространенное у тренеров явление. Обычно посредники предпочитают игроков, у них доходы выше.

— Верно, но во многих вопросах агенты помогают. Правда, иногда бросают, как в Казахстане. Ни помощи, ни поддержки. Отказался в итоге платить определенную часть. За что?

— При поиске новой работы будете обращаться к людям этой профессии?

— Договорился с Алексеем Сафоновым, его спецы помогают. Получится — хорошо, нет — я не гордый, перейду в режим ожидания. Напрашиваться, как некоторые идущие по головам, не стану.

— Правда, что в «Иртыше» мог оказаться Карлос Эдуардо?

— Конечно. Вел с ним переговоры, была известна зарплата — 20 тысяч чистыми. Клуб купил ему билет в бизнес-класс, а он не полетел. Семья разубедила.

— Человеку 33. Еще в порядке?

— Хороший парень и игрок сумасшедший. Травмы мешали всю карьеру. Сейчас играет в Бразилии, умница, голова.

— В «Рубин» его взяли из «Хоффенхайма» за 20 миллионов. Ваше экспертное мнение: оправданная цена?

— Если честно, нет. Но вы же знаете, в чем суть, даже мысль развивать не стану. Люди очень любили деньги. Пока делились, работали, потом их немножко подвинули.

— Сами пытались стать агентом?

— Не нравится. Разглядеть талант, понять, сможет пацан вырасти в футболиста или нет, умею. Но тренерская работа ближе. Еще при Юрии Морозове в ЦСКА стал вникать в это дело, его занятия очень нравились. Морозов никогда не говорил, на что они направлены, приходилось самому додумывать, почему так, а не этак. Приходил к выводу: все делается целенаправленно, в расчете на отработку определенных схем, на наше погружение в тактику.

— Из Испании к вам обращались с просьбой о трудоустройстве их людей в России?

— Много раз. В «Рубин», скажем, привез тренера по физподготовке. Сохранились контакты с испанскими агентами, всегда готов помочь по игрокам. Но хочется все же тренировать. Даже в «Гераклионе» получаю удовольствие. Пацаны в рот смотрят, знают, что плохого не посоветую, прибавляют на глазах. Большое дело для них. Не знаю, правда, как будет дальше: начинаются занятия в институтах и школах. Но найдем, думаю, время для занятий.

— Когда уходили из ЦСКА в 92-м, вас ведь не только в Испанию сватали?

— Всякие персонажи подходили. Двое теперь сидят, Иньяки Уркихо и Хуан Бергара, два месяца назад получили сроки. А в 90-е продавали русских: Бесчастных, Попова, Шустикова, Файзуллина, меня…

— За это и сели?

— За новое. То уже не раскопает никто. Четыре пятых от моего трансферного миллиона испарились, концов не найдешь.

— В Англию тоже испанцы сватали?

— Там был знаменитый хоккеист Владимир Петров. Хорошо знали друг друга по ЦСКА, на одной базе жили. И с Вячеславом Быковым до сих пор дружу.

— Так что Петров?

— Говорит: «Есть возможность тебя пристроить, поезжай». Вылез «Эвертон». В последний момент появился еще один агент. Потом еще. «Сколько вас у меня?» — спрашиваю. В итоге сорвалось. А «Блэкберн» по деньгам меня не потянул. Туда хотел отправить Руперто Сагасти, баскский форвард, выросший в СССР, впоследствии преподаватель ВШТ. С Италией тоже не сложилось,Геннадий Логофет участвовал. Встретился с ним и одним итальянским агентом. «Если подпишешь с нами соглашение, подарок сделаем». — «Думаете, из-за подарка втемную подпишу? Назовите хотя бы клуб». — «Пока не знаем». — «Когда узнаете, тогда и поговорим».

— Подарок хотя бы назвали?

— Нет, а я и не спрашивал, не корыстный человек. Поехал в Испанию, самый оптимальный вариант. Страна отличная, и трое наших кроме меня в «Эспаньоле»: Мох, Корнеев, Галямин.

— Вы росли и учились вместе с братьями Савичевыми. Общаетесь?

— Действительно ходили в одну школу, вместе играли в футбол. С детской площадки нас и забрали в юношескую команду. Я с Юркой постоянно в паре играл. Когда работал в «Рубине», Билялетдинов его в свой штаб звал, но он ждал премиальных за повышение в классе, не поехал. Продолжаем нормально общаться.

— В ЦСКА связи остались?

— Не хочу говорить плохое, но клуб должен по-другому относиться к людям, многое ему давшим. В свое время, когда в ЦСКА была болтанка туда-сюда, мы не ушли, мы остались. Хотя у меня были предложения. В «Торпедо» подписал три договора — о переходе, на квартиру и на машину.Козьмич видел меня и двух Савичевых в одной команде, потому что мы с детства вместе, взаимопонимание сумасшедшее. Но надо было спасать ЦСКА, так что все варианты отмел.

— Вас приглашали на работу в селекционный отдел красно-синих. Почему не срослось?

— История такая. Когда закончил играть, Гинер предложил тренировать детей. Ответил, что на 500 долларов не пойду. Леннорыч, видно, обиделся, хотя я действительно не протянул бы, полтысячи только за квартиру надо было платить. Может, был не прав, допускаю. Через время я сам пришел к Гинеру. Он меня принял, спасибо. Сказал: «Иди к Бабаеву, он устроит тебя на работу». Вот так я полгода и не работал.

— Подождите…

— Бабаев никуда меня не устроил. Сказал, что нет должности, так что не было никакой работы. Через шесть месяцев я опять пришел к Гинеру. Спрашивает: «Как успехи?» — «Нет успехов, — отвечаю, — потому что не работаю». Он тут же вызывал Бабаева и напихал ему прилично. Через десять минут я работал.

— Хеппи-энд.

— Наоборот, проблемы только начались. Звучали обвинения в некомпетентности, ничегонеделании и так далее. Думаю, понятно, откуда ноги росли. А потом меня уволили за прогулы.

— Зачем же вы прогуливали?

— Не было такого. И даже если выдумали, по трудовому кодексу обязаны были уведомить о прогуле под роспись. Не уведомляли. Жил я тогда в 15 минутах езды от Песчаной улицы. Кем надо быть, чтобы прогуливать при такой близости? По Москве и области ездил много, но по работе — отвечал за селекцию в регионе. Посещал турниры, смотрел игроков. Все на своей машине, ни разу не просил компенсировать. А мне ни разу не предложили. И потом уволили. Юрист посоветовал написать: «Ознакомлен, но не согласен». В курсе был Гинер или нет, не знаю. Не нужен так не нужен, бывает.

— До увольнения вас упрекали за что-то конкретное?

— Бабаев вызывал, высказывал: «Так работать нельзя». Хотя на ставке в клубе был даже кавээнщик Хачмамук из «Утомленных солнцем» и папа двух сыновей, привезший их в ЦСКА из Тольятти.

— Александр Гришин тоже обижен на клуб. Есть в ваших позициях общее?

— Отношение ЦСКА к ветеранам. В прошлом году попросили выделить ложу на стадионе. Чисто армейскую, ветеранскую, без питания. Хотелось просто собираться, смотреть матчи, обсуждать. Может, рекламу какую сделали бы, среди ветеранов ЦСКА много людей со связями. Семь лож в итоге остались нераспроданными, пустыми. Но нам не дали.

Перед этим сезоном ребята снова хотели обратиться, уже без меня. Не знаю, чем закончилось. Зато юморист Грушевский сидит в «випе» с Гинером и Бабаевым. Самый главный болельщик и самый заслуженный армейский человек. А нас не пускают. Ни ни разу не позвонили и не пригласили на футбол. Ни разу. Мой клуб!

— Есть те, кого приглашают?

— Мне тоже интересно.

— Когда закончит Акинфеев, будут же приглашать?

— Посмотрим. Пробегитесь по фамилиям армейских людей в Москве. Не так уж много: Колесников, Дулык, Сергеев появляется. Неужели жалко выделить по билету? Больше скажу, когда в Москве в Лиге Европы играл «Эспаньол», меня, естественно, не пригласили. Перед ответным матчем позвонили из Барселоны: «Дмитрий, если хотите попасть на игру «Эспаньол» — ЦСКА, сделаем билет». И сделали: сидел в ложе. Болельщики ЦСКА оплатили перелет, и я им тоже достал билеты. Это показатель отношения к людям, которые играли в клубе. Для меня — огромный. Не нужен ЦСКА? В таком случае прошу снять со стен мои фотографии, где стою с Кубком СССР. Не надо оставлять их в клубе, для которого ничего не значу. Это не обида — факты. Знаете, за кого играю в ветеранских матчах? За «Торпедо».

— Из принципа?

— Из-за одного конфликта. И тем не менее.

— Многолетний врач ЦСКА Олег Белаковский сказал про Юрия Морозова: «Общаться с ним все равно что с тигром в клетке целоваться». Был прав?

— Морозов ввел меня в основу после двух игр за дубль. Закрытый, почти ни с кем не общался. Свое мнение имел по любому вопросу. Но как тренер — топ. Фактически научил играть, благодарен по сей день. Провести в 18 лет 21 матч за основной состав ЦСКА — о таком даже не мечтал. Но Морозов доверял, и сбылось. А общаться с ним тяжеловато было, верно. Будто ставил себя выше окружающих. Главный тренер, понятно, но можно ведь и нормально разговаривать, а не гавкать.

— Даже так?

— Не всегда, но часто. Приезжал из сборной Лобановского, и начиналось: «Не туда бежите, не то делаете, где вас понабрали!» — «Юрий Андреич, мы ЦСКА, а не сборная. Молодые, учимся. А вы прессуете». На «губу» легко мог отправить, как Брошина с Татарчуком. Прямо во время недельного цикла.

— Хотя сам не был святым в плане режима.

— На работе не позволял. После тренировок видели, но внимания не обращали. Имел право, начальник.

— Самый крутой тренер в вашей карьере — Хавьер Клементе?

— Подразделять нужно. Вот Морозов. Жесткий, тиран. Но его тренировки очень многое дали. Садырин снял напряжение, раскрепостил, и мы поперли. Дал свободу, общался на равных, ввел в норму человеческие отношения. Уважение к нему было сумасшедшее. Клементе — новый опыт. Я злился все время, когда проигрывали. Он вызвал: «Впервые в жизни проиграл? Нет. А знаешь, сколько еще будет поражений? Много. Но выигрышей больше, поэтому забудь. Подкорректируем ошибки, на следующий матч выйдешь другим человеком. Эти уже не повторишь. Новые — возможно, но не эти». Тут его плюс. Был и минус. Или ты с ним, или против него, без полутонов, так он себя поставил. Но спас команду от вылета, шесть лет возглавлял сборную Испании. Я приезжал к нему на Евро-96, 20 билетов дал. Человек! Общались недавно по скайпу — очень приятно.

Камачо неуравновешенный, русских не любил. Новоа тренировал больше всех команд в примере, но с ним «Эспаньол» вылетел. Нарушил структуру, не умел расставить людей, я у него левого хава играл. Валерий Овчинников специфический, сами знаете. При этом с ним было весело, никто не унывал, работали много. Репутация вроде бы пролетарская, на самом деле знаний футбольных имел немало. И человек хороший. Подковал нас физически и морально.

— С Мохом, Корнеевым, Галяминым на связи?

— Давно не виделись, дела у всех. Корнеев в «Монако», Мох на Пиренеях. Занимался мебелью, металлом, сейчас не знаю, как у него.

— В Испании вы играли с переломом плюсневой кости. Это как?

— Видимо, очень хотел. Крайняя косточка сломалась, 16 декабря 1991 года дело было. Но манила Испания, уехал. Первый матч провел уже 8 февраля, а двумя неделями ранее отыграл 90 минут за сборную в Майами, хотя такие травмы со спицами лечатся. Испанцы контракт не хотели подписывать: «Товарищ, у тебя же перелом!». В итоге дали условия: за выход на поле — одна сумма, за невылет из высшей лиги — еще одна. А мы даже в стыках не играли, остались чисто. В первой же игре я забил «Атлетико», который в том году выиграл чемпионат. Затем случился рецидив: нога под защитника попала, косточка щелкнула. Боль, испуг! Следующая игра с «Реалом», не поехал, попали 0:7. Подумал, что к лучшему.

— От «Алавеса» и «Осасуны» какие воспоминания?

— От «Осасуны» не очень, от «Алавеса» отличные. Команда и коллектив супер, город хороший, хотя и центр террористов ETA. Памплона недалеко, и уже не Баскония — Астурия. Там нашлись националисты, не желавшие видеть меня в команде. Хави Грасия, кстати, с которым судьба свела в «Рубине», оттуда родом.

— В чем проявлялась неприязнь?

— Был конфликт с болельщиками. Бросаю аут, кричат: «Русский, такой-сякой, убирайся, презерватив». Вскоре забиваю, команда обниматься бежит. Стоп, говорю. Подбегаю к трибуне и четырем самым крикливым согнутую в локте руку показываю. Персонально. На стадионе тишина.

После игры выхожу, один продолжает орать. Поймал его за грудки через ограждение, подтянул к носу: «Хочешь что-то сказать? Начинай. Орать с дальней трибуны легко, но вот он я, рассказывай, что не так делаю. Есть претензии? Проясню». Обосрался, молчит. «Тогда ты просто трус», — говорю.

— Продолжение было?

— Президент клуба оштрафовал на 25 тысяч долларов: «Не имеешь права оскорблять болельщиков». — «А они меня могут? За что? Назовите, что не так сделал? Ладно бы чужие в гостях, те всегда плюются, семечки швыряют, клянут. Но здесь свои, которые должны поддерживать! Штрафуйте, подаю в суд». И действительно стал готовить документы с адвокатом.

— Что президент?

— «Давай так сделаем, — предлагает. — Всем скажем, что я тебя оштрафовал, но на самом деле не вычту». — «Вы в своем уме? Давайте лучше контракт разорвем». Взял и уехал, отказался от его денег вообще.

— На праздник Сан-Фермин в Памплоне попадали, от быков бегали?

— По срокам не получалось. Там еще один праздник есть, люди ходят в белых рубашках и голубых нашейных платках. Напиваются и спят на улицах в таком виде. При этом в Астурии самое лучшее мясо, потрясающие чулетоны. Вино тоже сумасшедшее. Президент «Алавеса», кстати, владел винными подвалами. Такое вино в Москве сейчас две с половиной тысячи стоит, а там два доллара бутылка. Позвал на винокурню: «Бери кружечку на цепочке, дегустируй». — «Да я отсюда не выйду». Хотели наладить поставки в Россию, подсчитали — невыгодно. Таможня, бандиты, транспорт, налоги — на руки ничего не останется.

— Язык поддерживаете?

— Каждую неделю общаюсь с Испанией. Язык помогает в профессии. С тем же Хави Грасией играли в Памплоне, Витории, Лериде, просто в разное время. Сели с ним, и давай вспоминать. Отличный парень и квалифицированный тренер, которому не дали поработать. Не трогали бы, «Рубин» точно вышел бы из кризиса.

— Кверквелия на испанца обижался.

— Он его сразу исключил из кандидатов в основу. Почему — не знаю, не понравился, и всё. С первого сбора. Я уговаривал: «Соломон, работай, чтобы быть в форме, шанс появится». Он дулся: «Не хочу, если не доверяют». Но уровень в «Локомотиве» показал.

— Когда приезжаете в Барселону, по-прежнему останавливаетесь у знакомого болельщика?

— У Энрике? Да. Мы ровесники, много общего, деньгами ему помогал. Когда приезжаю, говорит: «С меня постель и покой, с тебя пропитание». Выкладываю крабов, икорку черную-красную. На рынок за рыбой и устрицами хожу, винцом, хамоном. Катаемся по друзьям, отдыхаем целую неделю. Вторая жена у него немка, Нора. Классная, фактурная. Приехали как-то, я тоже с женой и двумя друзьями. Засиделись в ресторане до ночи, 14 евро шведский стол, вкуснотища. Звоню Энрике: забирай друзей в отель, нас к себе. Он приехал, за рулем Нора. Довезла ребят, один подошел благодарить после выпитого, приложил к носу два пальца и руку вытянул.

— Стыдновато.

— Пьяная шутка. Нора на него поорала, смеясь. Энрике ее «терсер райх» зовет, «третий рейх», так что готова к специфическому юмору.

— Что сейчас в «Рубине» происходит, по-вашему?

— Перестройка, обновление. Слуцкий, новые футболисты, деньги другие. По 10 миллионов евро игроков не покупают, как при нас, причем неизвестных. Сонга знали, да, но он на тот момент уже не сверкал года три, на лавке сидел. Мвила толковый. Лестьенн лентяй. Рочина нераскрывшийся.Санчес? У нас таких много. Брали их по причинам, о которых и так все знают. Проявлялось в поведении. Рочина первым делом купил «роллс-ройс», поставил на базе. Жемалетдиновприобрел синий «ягуар». Почти все новички мигом начинали искать машины премиум-класса. Люди на базе сравнивали со своими зарплатами и удивлялись: «Что за звезды? Может, чемпионат выиграли?». Поэтому сейчас в клубе нормальные процессы. Деньги надо не получать, а зарабатывать. И для этого пахать, забыв о гулянках. У футболиста короткий век, кто знает, как жизнь сложится.

— Хави Грасия не замечал происходящего?

— Все понимал, думаю. Не лез в чужой монастырь.

— Чем сейчас занимается Валерий Чалый, работавший при вас главным тренером «Рубина»?

— На днях общались. Саныч президент «Севастополя». Возглавлял в городской администрации спортивный департамент, ушел у клуб. Не захотел мириться с некоторыми моментами, скажем так. Очень справедливый и адекватный, комфортно с ним работалось. Атмосфера отличная в команде была, разве что Оздоев отличился.

— Чем?

— Перед «Ливерпулем» в Казани анализировали видео. Поняли, что из-за Оздоева пропускаем. Позиционно запаздывал, играл по мячу, а не по игроку. С «Торпедо» 2:0 вели, 2:2 закончили, оба гола его. Голова светлая, талант, но в отборе не очень, в подыгрыше на свободных мячах, фолит. Решили поставить Кисляка, сдержать англичан в первом тайме, во втором выпустить свежего Оздоева.

Идет установка, объявляем состав. Он слышит, фыркает, бросает что-то вроде: «Тренеришка». Не успели спуститься в автобус, чтобы ехать на игру, — звонок гендиректора Фахриева. После установки прошла минута. «Выйди в холл, поговорим». Выхожу. «Оздоева почему не поставили? Конфликт?» — «С чего вы взяли?» — «Он позвонил». Нормально? Мы знали, что у Оздоева день рождения, но это не повод ломать тактику — примерно так и ответил.

В этот момент он проходит мимо, опять бросает резкие слова. Закипаю, гендир молчит, хотя такое штрафуется, игрок продолжает. Скандальная ситуация. Результат: во втором тайме Оздоев вышел, ошибся, нам забили, проиграли 0:1. Чалый пожалел, что выпустил. Словно извинился перед ним.

— Чем закончилось?

— Устаканилось. Нормальный парень, но себя любит, вот и вышла ерунда.

— В репортаже об ответном матче из Ливерпуля я назвал Чалого индейцем. В комплиментарном смысле. Слышал, он обиделся.

— Очень. Спрашивал: «Дима, что я им сделал?». Похвалы не уловил, а обзывание увидел.

— Нелогично обзывать человека, сыгравшего вничью на выезде с «Ливерпулем». Да еще в первом домашнем матче Клоппа.

— В том-то и дело. Знаете как Чалого глушили Фахриев и президент клуба Метшин? Неловко становилось. На какой-то встрече мэр воскликнул: «К нам очередь из тренеров стоит, включаяВенгера, хоть сейчас его возьмем». При Чалом. Он такое неуважение остро переживал. Работал на совесть, получал меньше всех. 25 тысяч ему только два месяца платили, а так 10. И при этом открыто не доверяли.

— Клопп — Чалый — 1:1. Что это было?

— В деталях помню. Чуть не подрался с Юргеном, кстати. Проход между скамейками метровый, второму тренеру мог в лоб дать, не сходя с места. И тут момент с удалением Кузьмина ни за что. Вскоре Лаллана ловит мяч рукой, а него уже желтая. Судья молчит, я вскакиваю с руганью, Клопп мне: «Сядь!» — «Сам сядь!». И началось.

Приезжают они в Казань. Разминаю команду, Клопп идет ко мне, здоровается и извиняется. Я обалдел. Стал после этого за него болеть. Мужик!

— Расскажите про шаровую молнию в 1984-м.

— Летели в Ташкент. Оторвались от земли, километра не продержались, — как грохнет за окном! В салоне дым, самолет вниз пошел, беготня в проходе. Летчики курс выправили, объявили: «Садимся». Пока приземлялись, полкоманды с сумками в очередь на выход встали. Нам говорят: «Поменяем борт, и вторая попытка» — а мы не хотим. Но полетели, конечно. Мне тогда Витька Самохин запомнился. «Ребята, не суждено нам от молнии умереть. В Австрии, допустим, у одного чудака лом через голову прошел навылет». — «Это к чему?» — «Выжил, и в цирке шарики катал из уха в ухо». Разрядил обстановку.

— Какую из команд артистов вы тренировали?

— Коли Трубача.

— Что за народ?

— Было очень много выездов. Саруханов в Пятигорске, помню, переоделся, говорю ему: «Сейчас выходишь». — «Нет-нет, я только для фотографии». И не вышел. Леха Глызин каменный. Сшибся так, что заискрило, вскочил, сказал: «Я в порядке», и побежал. Витька Салтыков носился, Петрович Пресняков фланг утюжил, Лоза участовал. Нормальная команда была, до сих пор играют. Правда, артистизм в отдельных случаях требовал, чтобы забил именно тот, а не другой. У Пал Палыча Бородина и Лужкова такое тоже было.

— А артисты при чем?

— Трубача, как основателя команды, не стоило трогать, чтобы забил.

— Надо же.

— Не очень это понимал. Кругами, что ли, бегать вокруг него? Но такую уж роль они себе выдумали.

— Как сдружились с Ловчевым?

— В Турции на ветеранском турнире. Уважаю Серафимыча за прямоту. Кому-то обидно, но без этого не будет перемен к лучшему. Что толку лицемерить и правду скрывать? Я футбольный человек, когда вижу неправильное, говорю. Получаю взамен проблемы, становлюсь неугодным, но уже привык, всю жизнь такой. Рейнгольд, царствие небесное, на каком-то мероприятии сказал: «Дим, а ты ведь как мы с Серафимычем, правдоруб». — «Но-но, Леонидыч, меня не подтягивайте, надеюсь еще по специальности поработать». Поржали.

— Олимпийский чемпион Сергей Фокин по-прежнему работает на автомобильном конвейере в Германии?

— Собирает «фольсквагены» под Ганновером. Выбрал рабочую жизнь, приезжает иногда на празднования футбольных дат.

— Когда-то вас влекло казино. Охладели?

— Ошибки молодости, азарт. Играл в покер, рулетку и автоматы не признавал. Все давно в прошлом, нормальная жизнь дороже.

— Вратарь Андрей Мананников, с которым вы работали в челябинском «Спартаке», упомянул в интервью «СЭ» о ваших ставках на матчи. Было?

— Не хочу говорить ни об этом человеке, ни о его словах. Грязь сплошная. Не было и близко ничего подобного, причину, по которой он такое сказал, многие знают. Вокруг Юрия Первака нелепых сюжетов всегда хватало. Неоднозначный, мягко говоря, человек.

— Лучший партнер из тех, с кем играли?

— В ЦСКА — Татарчук.

— Лучший собутыльник — в хорошем смысле?

— Альберт Осколков всегда был душой компании.

— Ваш лучший гол?

— В Испании, «Мальорке». С 35 метров, левой. Со штрафного.

— Самый большой разовый гонорар?

— Семь тысяч премиальных от Бормана за победу над «Ротором» в Волгогораде. После первого тайма 1:1, Овчинников в перерыве говорит: «Хотел вам по 10 тысяч пообещать, но все равно не выиграете». — «Викторыч, сколько?» — «По семь». Победили 3:2. А была еще схема в «Эспаньоле». Получал там в год полмиллиона, из них половину — в конце сезона в Люксембурге, налоговые хитрости. Так что можно и те выплаты считать.

— Лучшее время в жизни?

— Шесть испанских лет. Любимая работа, любимый город, любимый климат, друзья. И в Москву была возможность отлучаться. Рай.

— Самая вкусная кухня?

— Однозначно испанская. Во многих странах вкусно, но там особенно.

— Самый экзотический отпуск?

— Не отпуск, но экзотический. Коммерческое турне сборной с Бышовцем по Центральной Америке. Все отдыхать разъехались, а мы рванули неизвестно куда и ничего в итоге не заработали. Обманули нас. Жили в бараках, из напитков — виски и вода. Экс-киевлянинКаневский организовывал, пришел, сказал: «Два сообщения. Первое — денег не будет». — «А второе?» — «Счастливо долететь домой». Вроде бы мы интереса у публики не вызвали, хотя на некоторые игры тысяч по 50 собиралось.

— Самая страшная поездка?

— Выезд с ЦСКА в Кутаиси, когда Садырину разбил лицо его друг и однокурсник по ВШТДзодзуашвили. Игрокам тоже досталось. Совершенно антифутбольное неуважение и насилие.

— Что могли бы сделать своими руками?

— Еду. Во время пандемии научился готовить.

— Чего в жизни больше всего боитесь?

— Одиночества.

— Что вас способно взбесить?

— Безответственность и непрофессионализм.

— Восхитить?

— Профессионализм. Это я про свою нынешнюю команду. То, как ребята растут, очень радует.

— Прожив 55 лет, готовы назвать главное в жизни?

— Честность. Порядочность.