Тренерский вопрос/Мнение

Наверняка, сейчас Слуцкий вспоминает прошлое лето как дурной сон. Если, конечно, вообще его вспоминает.

Игра «Крыльев» в Грозном в одночасье стала хрестоматийной. Волна народного возмущения, поднявшаяся после того матча, обещала утопить всех до единого участников процесса. Правда, почему-то только с одной стороны — самарской.

Больше всех доставалось не президенту клуба, не гендиректору, не игрокам, а тренеру. Негодование было разным. Одни возмущались тем, что замешанным в таком странном матче оказался человек, в чьем шкафу не было до той поры ни одного скелета — обманутые ожидания обычно легко не прощаются. Других поразило то, как безыскусно «Крылья» уступили — «почему нельзя было спектакль разыграть?»

Происходящее чем дальше, тем больше начинало походить на травлю. Дошло до того, что в адрес Слуцкого начали лететь странные фразы со странными намеками от старших коллег по цеху. Он, как рассказывал сам при встрече, перестал читать прессу. А вот его мама, которую тренер трогательно упоминает едва ли не в каждом интервью — мы, не знакомые с ней лично, уже знаем столько деталей ее биографии: что она филолог, что она смотрит футбол и так далее — читала. Потом звонила сыну и плакала в трубку.

Тренера допекли до того, что он стал совершать и другие нетипичные для себя поступки. Закрылся от общения со СМИ. Потом и вовсе обвинил их в предвзятости, чем, разумеется, вызвал ответную реакцию.

В конце концов, Слуцкий написал заявление об отставке, которое приняли. После той злополучной игры с «Тереком» команда договорилась в раздевалке, что они идут вместе, до конца сезона. Но последующие события иссушили тренера так, что сил работать у него уже не осталось.

Помню, как я сказал ему в те дни что-то вроде «и это пройдет». Мол, сейчас очень тяжело, но если попробовать отрешиться и перелистать страницы нашей новейшей футбольной истории без эмоций, легко увидеть: любой скандал, каким бы громким он ни был, длиться от силы полгода. Потом он прогорает без следа — потому что вспыхивает новый. Слуцкий попробовал улыбнуться. Задумался и кивнул головой, то ли соглашаясь, то ли желая согласиться.

Безработным он оставался недолго — пока ЦСКА не расстался с Рамосом. Армейский клуб из числа тех грандов, где любая смена тренера обсуждается бурно, долго и активно. Назначение Слуцкого не стало исключением. Спорили — может ли, сможет ли, нужен ли? И, кажется, не прозвучало вопроса: а что у нас вообще за футбол, если в течение нескольких месяцев мы сначала делаем из человека козла отпущения, ставя ему чуть ли не запрет на профессию, а потом индифферентно встречаем его назначение в топ-команду?

Но никто из главных критиков Слуцкого почему-то не заговорил на эту тему. Еще бы, им было уже не до него — другая мишень подворачивалась, покрупнее. Хиддинк поставил под сомнение выход сборной на чемпионат мира. Пришла пора кричать в сторону голландца: «ату его».

Теперь же, после выхода ЦСКА в рекордную одну четвертую Лиги чемпионов, Слуцкий вновь предстает в глазах стремительно меняющего вкусы общества новым «нашим все». Те же полгода назад из разных углов были слышны смешки — мол, это что ли будущий тренер сборной? Сегодня эти же слова произносятся иным тоном.

Нормально ли это?

Увы. К сожалению, нормально.

Стремительность оценок — характеристика нашего времени. Того же Слуцкого после игры с «Анжи» спросили: «какой ЦСКА сегодня был настоящий — тот, что был в первом тайме или во втором?» И он поддался, позволил себя вовлечь в эту игру, сказав: «надеюсь, тот, что во втором». А на самом деле нет у нас сейчас двух разных ЦСКА. Есть один, который пока еще играет с перепадами.

И это нормально. Перепады — болезнь роста. Кто знает, включая самого Слуцкого: если бы не случилось в его жизни то, что случилось тем летом, смог ли он стать собою сегодняшним.

Сейчас, не исключено, начнет доставаться Кобелеву. Как же: проиграл «Зениту», да еще так, что поражение это вполне смахивает на тактическое. Уже летят камни в Гордеева — за блеклый старт «Сатурна».

Юрий Нагибин в своем дневнике вспоминает день похорон Андрея Платонова и свой короткий разговор с Твардовским. Точнее, одну его реплику: «мы сами не знаем, черт возьми, какая у нас богатая литература». Платонова тогда мало кто воспринимал как стоящего писателя — даже его жена. Слова Твардовского подтвердились только спустя многие годы.

Но футбол — не литература. Здесь тоже время может сыграть за человека, когда уже после его ухода начинаешь понимать, насколько хорошо он работал. Посмеивались над Грозным в «Тереке», пусть во многом из-за его танцевальной одаренности, но стоило ему уйти «по болезни», как команда стремительно рухнула. Не воспринимали всерьез Сарсанию-тренера в «Химках», и опять-таки его уход показал, как неплохо при нем играл клуб. Ряд можно продолжать — пока хватит памяти и воображения. Овчинников, после расставания с которым «Кубань» вылетела из премьер-лиги. Черчесов, сумевший без Алекса с Веллитоном взять серебро.

Мы сами не знаем, насколько у нас богатая страна. Это правда.

Сколько сидел Непомнящий в экспертах, сколько мыкался по заграницам, оставаясь невостребованным здесь, на родине. А сейчас, только на второй его год работы в Томске, уже начинают раздаваться голоса: в сборную Валерия Кузьмича!

Правда, голоса только журналистов и болельщиков. Но, может, это только начало процесса? Если уж Роя Ходжсона коллеги предлагают в качестве кандидата в тренеры сборной, может, стоит активнее про Непомнящего поговорить?

Интересная мы страна. Плачем по ушедшим, потешаемся над живыми.

И не вспоминаем тех, кто в какую-то минуту скрылся с нашего горизонта.

Вон, Владимир Маминов, например. Блистательно дебютировавший в «Локомотиве» в роли и.о. главного.

Наверное, он не готов еще к самостоятельной работе в таком клубе. Наверное, ему надо еще дозреть до этой роли.

Хотя... Кто вообще может сказать это с определенностью? Такое проверяется только делом.

Впрочем, речь сейчас не об этом. Речь о том — можно ли как-то вырастить, подготовить целую плеяду своих тренеров.

Не бросаясь их любить изо всех сил в первые дни после удачного дебюта. Не забывая их с той же искренностью и размахом после того, как они перестали быть главными тренерами. Или хотя бы и.о. главных.

Рассказывают, как за спиной Шалимова, работающего в женской сборной, одна его юная подопечная сказала своей сверстнице-партнерше: «Чё он нас все время учит, где он сам-то играл?»

Совершенно серьезно сказала.

Удивительно, как сложно сегодня людям, так удачно заявившим о себе во время карьеры футболиста, найти себя в новой, постигроцкой жизни. Менеджерами, вторыми тренерами, тренерами дубля устраиваются единицы. Остальные разлетаются неведомо куда.

«Спартак», говорят, хочет вернуть Аленичева — в роли гендиректора клуба. Для того чтобы Карпин мог полностью сосредоточиться на тренерской работе.

Хорошо, если так.

А кто еще? Кто следующий?

Пока тишина.

Надо будет позвонить всем тем, с кем более плотно общался в прошлом году, узнать как у них дела. Овчинникову, Черчесову, Чугайнову, Юрану — тем, кто начал новую жизнь, и у кого она пока идет не так легко, как хотелось.

В смерти Владислава Галкина меня больше всего потрясло то, что тело — пока его не обнаружили — пролежало в квартире более двух суток. Молодой, вроде бы успешный человек, у которого было столько друзей и приятелей, оказался в полном одиночестве в самый тяжелый момент в своей жизни.

Иногда человеку нужно просто выговориться. Только хочется, чтобы звонили ему, а не он.

Позвоню. Вдруг, порадуют какими-то новостями.

Хотелось бы.

Колонка Ильи Казакова из еженедельника «Спорт день за днем»