ЦСКА продолжает делать деньги на молодых легионерах. Либерийский вингер Секу Олисе был куплен в Дании, стал открытием чемпионата России — 2010 и вырос в цене в восемь раз. Главные фишки Секу — в интервью PROспорт

Война

В XXI веке в ЦСКА приезжали самые разные легионеры — и секс-машина из Рио, и любитель шоколадных батончиков из Порту-Алегри, и крашеный блондин с двумя часами на руках из Осаки. Однако из всех игроков нынешнего ЦСКА обладателем самой сложной судьбы может считаться Секу Олисе.

Секу родился и вырос в Либерии — небольшом, но свободолюбивом государстве, выброшенном на атлантический берег Африки, — но еще подростком сделал оттуда ноги. Когда Либерию сотрясла очередная война, Секу вместе с сестрой бежал в Нигерию и получил приют в лагере для беженцев.

— Это было в 2002 году. Во время гражданской войны я потерял многих друзей, и вспоминать все это мне не то чтобы очень хочется.
Главное Секу все же рассказывает, и весьма охотно: если бы не Нигерия, на таком уровне в футбол он бы сейчас не играл. Пока Секу пинал мяч за юношескую команду лагеря, слава о том, как хорошо у него это получается, разлетелась далеко по окрестностям. Посмот­реть на него приехал Черчилль Олисе — нигерийский тренер, брат Сандея Олисе — того самого, что забил испанцам дивный гол на чемпионате мира — 1998.

— Кто-то сказал Черчиллю Олисе: в лагере бегает талантливый либерийский мальчишка. Он пришел на меня посмотреть и взял к себе в коман­ду — она тогда играла в третьем дивизионе чемпионата Нигерии. Я играл в ней с понедельника по пятницу, а в выходные возвращался в лагерь. Потом он предложил, чтобы я стал его приемным сыном.

— Просто взял и предложил?
— Своего биологического отца я потерял в Либерии, моя мама тоже осталась в Либерии. Я согласился и взял его фамилию — Олисе.

— Жить в лагере было очень стремно?
— О да! Лагерь — это огромные бараки под тентом, там мы и жили. ООН обеспечивала нас в лагере едой, всем необходимым. Многие из моих друзей потом покинули Африку. Кого-то, например, ООН отправляла в Австралию. Сейчас они там работают и отлично себя чувствуют — постоянно общаюсь с ними по «Скайпу».

Зная о том, как Секу провел детство, у входа в американский кафетерий на Сретенке я ожидаю увидеть застенчивого африканца, который будет оглядываться по сторонам, а осторожно присев за барную стойку, громко обрадуется молочному коктейлю. В действительности в одном из бульварных переулков Секу оставляет «Джип» такого размера, что в нем запросто уместилась бы половина его родни. Расслабленно выбравшись из черного чудовища, Секу — по уши в «Армани» — движется в сторону двери и, поблескивая брюликом в ухе, плюхается в кресло. Хорошо, что теперь у него все хорошо.

Европа

Москву только что впервые зава­лило снегом, а ртуть градусника наконец провалилась под нулевую отметку.

— Сейчас, наверное, минус 10, да? — ежится Секу, не зная, что на улице только минус один.

Нынешняя зима — вторая из тех, что Секу встречает в России. В ЦСКА он объявился совершенно бесшумно: кажется, никто и не заметил, когда летом прошлого года он подписал арендный контракт на полгода. Впрочем, еще тише прошел его просмотр в «Локомотиве»: Секу не смог очаровать людей, которые отвечают там за трансферы, и только после этого отправился в молодежный состав ЦСКА. Когда Хуанде Рамос выковырял его оттуда в основу, Секу забил в первой же игре. Хотя в оставшихся матчах либериец появлялся на поле лишь на пару десятков минут, армейские боссы решили подписать с ним пятилетний контракт — как сказал гендиректор Роман Бабаев, «на весьма выгодных для ЦСКА условиях». Что считал выгодным Бабаев, стало понятно в конце нынешней осени. Всезнающий Transfermarkt оценивает сделку ЦСКА и датского «Мидтьюлланна» в €540 000, а нынешнюю стоимость Секу — пробившегося в состав, забившего несколько важных голов и побегавшего по еврокубкам — в €3,8 млн.

— Когда я уезжал из Дании, я не знал о России, но знал о ЦСКА. «Мидтьюлланн» тоже большой клуб, но не такой большой, как ЦСКА. Да, про Россию говорили: мафия, расизм. Но все не так. Никто не таращится на меня на улице, не бьет и не оскорб­ляет. Я спокойно хожу в кафе и рестораны, встречаюсь с людьми и не слышу обращений: «Эй, черный!» Возможно, такое и происходит, но не со мной.

— Ты учился в академии «Мид­ть­юлланна» с 16 лет. Мы представляем, что такое академия «Аякса», «Челси» и «Милана». Как это работает в Дании?
— Как везде: утром идешь в школу, а потом на тренировку. Я приехал туда с тремя-четырьмя парнями из Нигерии. Вместе с нами, кстати, учился Симон Кьяер, он сейчас в «Палермо». Вообще в Дании было очень много нового. Снег, например, я впервые увидел именно там. А язык! Дания — это как Россия: снег и никто не говорит по-английски. Мне повезло: уже через полтора года я читал, писал и давал интервью на датском языке. Куча моих друзей из Африки живут в Дании уже по два-три года и говорить не могут. Когда я жил в академии, я просил говорить со мной только на датском — мне надо было его выучить. «Парни, говорите на своем. Если я не пойму — переспрошу».

Расизм

Секу проявляет себя очень бодрым малым, когда говорит о расизме. В отличие от большинства темнокожих легионеров, которых дернуло приехать в Россию, Олисе реагирует на уханье с трибун не слезами, а сатирой. За день до нашей встречи ЦСКА в третий раз подряд обыграл «Спартак», Секу пижонским пасом пяткой начал вторую голевую атаку и очень весело ее отпраздновал вместе с Сейду Думбия.
— Свои танцы мы с Сейду репетируем на базе. Перед матчем договариваемся: если забьем, делаем так, так, так или так, так, так. Когда забили в дерби, решили отреагировать на спартаковских фанов. Весь матч, когда мяча касались мы или Вагнер Лав, они ухали — сравнивали нас с обезьянами. Мы и стали колотить по груди кулаками так, как это делают обезьяны. У! У! У!
Секу раскатисто смеется.

— Обычно темнокожие игроки обижаются на такие вещи. Марио Балотелли, например.
— Мне все равно. Да, такое случается. Но если я разозлюсь, то потеряю концентрацию и не смогу сделать главное — выиграть матч. Поэтому если меня называют обезьяной или ублюдком, вспоминают на трибунах папу, маму, кого-то еще — это не важно. Выиграть матч — вот что важно.

Поцелуй

Секу устраивает зрелище после каждого гола, к которому оказывается причастен. Летом он забил классный гол в ворота «Анжи», подбежал к трибуне армейских ультрас и, вспомнив о зимних проказах Виктора Онопко, принялся страстно целовать эмблему.

— Я забил очень хороший гол — было важно по-особенному его отпраздновать. Я хотел показать фанам: люблю этот клуб, хочу здесь играть и заслуживаю место в основе. Поэтому и целовал эмблему.

— Что тебе говорят на московских улицах, когда узнают?
— Я всегда хожу в одно и то же кафе — «Этаж». Люблю там поесть или покурить кальян. Народ, который меня там видит, говорит что-нибудь вроде: «Хей, привет, ЦСКА!» Но как-то раз за соседним столом сидел парень — болельщик «Спартака». Он встал, подошел ко мне и сказал: «Хоть я и болею за «Спартак», должен сказать, что ты играешь здорово». — «Вау! Спартаковский болельщик говорит мне, что я играю здорово?» Это же круто!

— Ты тоже любишь кальян?
— Иногда. Я не курю сигареты, но кальян — иногда.

— Как реагируют на это в ЦСКА?
— Не думаю, что это вредит. Но я повторю: не делаю это часто. Иногда.

— Ты уже оценил московскую ночную жизнь?
— В Москве она потрясающая. Иногда кажется, что люди здесь вообще не спят — да-да, как в той песне. Но для меня ночной жизни здесь слишком много. Если ты не будешь сконцентрирован на том, для чего ты в Москве, ты в ней потеряешься — точно. Если ты футболист и нырнешь в ночную жизнь, карьера пойдет на спад. Так что моя ночная жизнь — это кафе, не клубы. Я просто там ем и общаюсь.

Родина

На встречу с Секу я пришел впечатленным. За неделю до интервью ЖЖ-гуру Тема Лебедев выложил в блоге снимки из своего путешествия по Африке. Либерию представляли эффектные фотографии местных обычаев: люди устраивают сеанс одновременной дефекации на пляже и люди носят на голове абсолютно все — от крошечной селедки до чугунной ванны.

— Как можно удержать на голове чугунную ванну?
— Есть такие сильные парни. У них очень сильные шеи — black power, хе-хе-хе.

— Ну а как не стыдно ходить в туалет на пляже?
— Либерия большая. И не все места там одинаковые. Наша страна окружена водой, и пляжей там полно. Есть очень, очень хорошие, где приятно провести время. Но есть и те, которые загажены. Так бывает, что люди в твоей стране делают не самые правильные вещи.

— За тобой следят из Либерии?
— В Либерии куча болельщиков ЦСКА. Да-да, я говорю правду! В Либерии смотрят каждый матч ЦСКА. Даже если в это же время играют «МЮ» или «Реал», люди включают в интернете матч ЦСКА. «Мы любим ЦСКА! Мы болеем за тебя. Мы гордимся, что ты представляешь Либерию», — так говорят мне люди. Когда мы играли против «Палермо» в Лиге Европы, все ночные клубы, бары и интернет-кафе были переполнены — люди смотрели, как в Лиге Европы играют ЦСКА и либериец в ее составе. Когда летаю домой, беру с собой шарфы, футболки ЦСКА и дарю их знакомым. И они потом в этом с удовольствием ходят.

Краб

В начале сезона финский вратарь Нальчика Отто Фредриксон рассказал о главном сюрпризе России: оказывается, здесь принято со всеми здороваться за руку.

— Чем удивила Россия тебя, Секу?
— Хм, тем же, чем и этого парня. Каждое утро, когда прихожу на тренировку, я должен пожать как минимум 30 рук. В Дании я просто говорил: «Привет. Привет. Привет». Но если ты не сделаешь это здесь, сразу услышишь: «Эй, что такое? Не уважаешь?» Партнеры, охранники, доктора... Не знаю, традиция это или нет, в ЦСКА это или не только, но это так. Забавно.

10.12.2010 © "PROsport"