емпион завершившегося сезона, ЦСКА претендует на самую длинную клубную историю в российском футболе. Так оно или нет, но падения и взлеты у этой команды всегда головокружительны

Владимир Николаевич Бакланов был капиталистом новой формации. От деда, Кузьмы Карповича, остался ему бизнес в самой что ни на есть дремучей отрасли — ткацкой. Правда, уже и отец был не тип Островского, а гласный городской думы, коммерции советник и владимирский кавалер. А Владимир Николаевич пошел еще дальше. Сочинял музыку, женился на актрисе, родил дочь Ольгу, впоследствии артистку Художественного театра, любовницу Немировича-Данченко и настоящую голливудскую звезду (в ее фильмографии — замечательные "Уродцы" Тода Браунинга). Еще, в соответствии с модой, Владимир Николаевич увлекался спортом, как тогда полагалось — всяким понемногу. В 1900-м с группой таких же одержимых буржуа, пригласив для солидности графа Александра Ефимовского, основал Общество любителей лыжного спорта (ОЛЛС).

ОЛЛС быстро начало культивировать не только зимние виды, но и легкую атлетику, а затем и бокс (в этой секции выделялся Аркадий Харлампиев, отец создателя самбо Анатолия). Разменяв второй десяток, общество взялось за футбол. Первый матч футбольной команды ОЛЛС состоялся 14 августа 1911 года. Со счетом 6:2 была повержена некая "Вега".

Вряд ли кто тогда мог подумать, что через век с лишним дата этого победного матча "лыжников" будет болезненно-острым вопросом для всех болельщиков. Но это так: если брать ее за точку отсчета, ЦСКА — самый старый футбольный клуб страны, да к тому же основанный не каким-то там Дзержинским или Косаревым, а всамделишным графом. Как бы то ни было, опытно-показательная площадка Всевобуча (ОППВ) была создана в 1923 году на базе ОЛЛС в Сокольниках, спортсменами ОЛЛС — Шимкунасом, Исаевым, братьями Ратовыми, Тюльпановым и Жибоедовым (первой настоящей звездой в истории ЦСКА) и последним председателем ОЛЛС — первым начальником ОППВ Дмитрием Ребриком. Даже официозная библия армейского спорта, вышедшая в 1970-х книга "С эмблемой ЦСКА", прямо указывала на ОЛЛС как предшественника спортивного общества Вооруженных сил.

И еще один факт, который ничего не доказывает, но многое объясняет. У фабриканта Бакланова помимо дочери - голливудской звезды — был еще и сын — талантливый гимнаст, выбравший, впрочем, военную карьеру. Герой Советского Союза генерал Глеб Бакланов во время войны успешно командовал 34-м гвардейским стрелковым корпусом, а с 1948 по 1954 год — управлением физподготовки и спорта Сухопутных войск. То есть в том числе и ЦСКА.

Аркадьев и его лейтенанты

Мартын Мержанов, мастодонт советской футбольной журналистики (и завотделом "Огонька" в свое время.— "О"), отправлен был однажды в Пекин для освещения матчей московского "Локомотива" с китайскими товарищами. "Локо" тренировал тогда Борис Аркадьев, и Мержанов, разумеется, отправился для главного интервью к нему — с чистым блокнотом и готовностью впитать сакральные знания о расстановке беков на поле. Аркадьев вместо этого пару часов разговаривал с Мержановым о художниках Ци Байши и Сюй Бэйхуне, что привело корреспондента в восторг, впрочем, немного наигранный. Интеллектуалом Аркадьев прослыл задолго до этого: предельно ироничный, принципиально беспартийный, он — величайший, возможно, тренер в советском футболе и уж точно главный человек в тренерской истории ЦСКА — заслужил от советской власти только (тоже предельно ироничный) орден "Знак Почета".

За Аркадьевым закрепилась слава изобретателя схемы 4-2-4, но безотносительно к справедливости этой гипотезы нужно признать: основную задачу тренера — наилучшим образом использовать попавшие к нему в руки бриллианты — Аркадьев решал виртуозно. Два уникума, Федотов и Бобров, хотели быть центрфорвардами, и для них Аркадьев придумал "сдвоенный центр", наводивший ужас на все живое. Но не стоит забывать: два последних великих сезона — 1951-го и 1952-го — "команда лейтенантов" провела без обоих форвардов.

Грандиозный ЦДКА конца 1940-х — начала 1950-х — сумма многих слагаемых, которые иногда подпадают под понятие "стечение обстоятельств". В общем, не секрет, что армейские футболисты в основном провели войну не на передовой и даже не в действующей армии, а в структурах вроде ВНОС (Войска воздушного наблюдения, оповещения и связи — род войск, существовавший до рождения ПВО в 1951-м.— "О"). При этом у всех судьбы разные. Скажем, слесарь-инструментальщик Всеволод Бобров оказался в эвакуации не по военной линии, а вот фронтовая биография защитника Юрия Ныркова безупречна — освобождал Украину, Польшу, брал Берлин.

Так или иначе, в ЦДКА удалось сразу собрать вполне боеспособный состав. Команде благоволило футбольное начальство, ее любила пресса и боготворили болельщики — на игроков падали отблески колоссальной популярности Советской армии. Но было еще что-то неуловимое, не описываемое языком статистических отчетов, что делало аркадьевский ЦДКА (затем ЦДСА) явлением уникальным. Вероятно, это и называется гением. Тем противнее финал этой истории, роковой 1952-й, обозначенный самой удивительной в истории спортивной бюрократии формулировкой: "За провал команды на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта, команду ЦДСА с розыгрыша первенства СССР снять и расформировать".

Любое самодурство, если оно не влечет казни да расправы, принято воспринимать снисходительно: подумаешь, разогнали команду, все, в конце концов, живы-здоровы. Случай с ЦДКА — из иного ряда. По сути, была уничтожена первая советская команда-династия, чье доминирование из тотального (в 1951-м армейцы помимо дубля выиграли еще и малое золото в турнире дублеров) вот-вот должно было превратиться в бесповоротное.

Призыв

Для человека, знающего историю футбола поверхностно (и не болельщика ЦСКА, разумеется), между "командой лейтенантов" и триумфом 1991 года лежит унылая серая пропасть. Это не так: по крайней мере, все 1950-е и первую половину 1960-х армейцы провели не безобразно. Было пять бронз, был Кубок, была пара лет в полушаге от подиума. ЦСКА в это время проводил политику неслыханную, какую-то английскую — у руля стояли только свои бывшие игроки: Агапов, Соловьев, Николаев, Пинаичев, Шапошников, Мамыкин, Бобров. Когда не хватало футболистов, "смотрели шире" — один сезон команду возглавлял Анатолий Тарасов (кстати, бесславно). Исключением стал только Бесков, приведший в основу Федотова-младшего и Шестернева, да и вообще неплохо проведший два сезона, но все же не пришедшийся ко двору — хотя бэкграунд у него в то время был никакой еще не красно-белый, а вполне себе нейтральный бело-голубой. Впрочем, вероятно, и сам Бесков понял, что комплектовать команду по его потребностям не удастся.

Призывное всемогущество ЦСКА — это хоккейная, а не футбольная история. Да, клуб мог призвать кого угодно. Но, во-первых, срочная служба длилась в СССР два года и удерживать в своих рядах игрока далее можно было только экономически: деньгами, погонами (которые, в сущности, были те же деньги), квартирами на Ленинградке и Фрунзенской набережной. А во-вторых, помимо ЦСКА призывать могло еще и "Динамо", а динамовских команд в вышке бывало до пяти. Тем не менее мало кто из ветеранов футбола удерживается ныне от воспоминаний о том, как гонялись за ними ушлые армейские скауты, как прятали их тренеры, как сигали они в окошко от патрулей, как пытались самых упертых отказников отправить в настоящую армию, да еще куда подальше. В любом случае, всесильное армейское начальство оказывалось бессильным перед начальством партийным, особенно в окраинных регионах. Олег Базилевич, тренировавший ЦСКА на рубеже 1970-1980-х, вспоминал, что команду его прозвали тогда "кавказской пленницей": отлично выступая в 1980-м в дерби (11 очков из 16 возможных в матчах со столичными командами и неофициальный титул чемпиона Москвы), армейцы оказывались беспомощны в Закавказье (2 очка из 12).

Туда и обратно

В первую лигу, как известно, не вылетали только московские и киевские динамовцы. Все остальные советские клубы эту гигиеническую процедуру проходили. Для кого-то (например, для "Локомотива" или "Зенита") это было рутиной, для "Спартака" — космической трагедией. Вылет ЦСКА в 1984-м был ожидаем и даже отчасти вожделен: во фразе "очищение горнилом первой лиги" много пафоса, но немало и смысла — "Спартаку"-то помогло в итоге, да еще как. "Очищать" выпало Юрию Морозову, ученику Лобановского. Большой специалист по разгону составов и набору новых, Морозов впервые в истории отправил ЦСКА этажом ниже, потом поднял, потом опять выбросил. В историю он вошел самым ненавидимым болельщиками ЦСКА тренером, но именно он фактически привел человека, с которого началось возрождение "команды лейтенантов",— Павла Садырина.

Садырин, при всей своей легендарной мягкости, был человек непростой (список не ужившихся с ним футболистов впечатляет). Когда-то он буквально считанными штрихами довел морозовский "Зенит" до союзного золота, теперь ему пришлось разгребать за учителем навороченное последним в ЦСКА. Садырину опять хватило всего нескольких решений — кадровых и психологических: он вернул в команду вратаря Еремина да позвал резкого, забивного Олега Сергеева. Два элемента сложили мозаику: ЦСКА танком вернулся в вышку, с ходу взял серебро, а на следующий год сделал дубль, закрыв историю советского футбола, в которой сыграл такую значительную роль.

Фанаты

"Казалось, Вильнюс с утра перевели на осадное положение. На перекрестках — патрульные машины, на улицах — усиленные наряды милиции. Город словно боялся предстоящего футбольного матча между "Жальгирисом" и ЦСКА. Впрочем, всех волновал не сам поединок, а приезд в столицу Литвы фанатичных болельщиков из Москвы",— писал корреспондент "Советской Литвы" Заровский летом 1987-го.

Споры о том, кто привил на местную почву культуру радикального футбольного боления, утихнут не раньше, чем спартаковцы признают 1911-й годом основания ЦСКА. В спартаковцах, собственно, и дело, ибо великое ныне противостояние двух московских клубов родилось за пределами футбольного поля. Для Старостина и компании не было ничего хуже, чем "Динама проклятая", но фанаты умудрились перевернуть все с ног на голову. Из отчаянных, без правил, подростковых драк 1980-х родилось великое противостояние ЦСКА и "Спартака" уже внутри стадиона.

Хотя это как посмотреть. Стерильная тишина советских арен до перестройки — фантазия. Еще в 1953-м, по свидетельству уже упоминавшегося Мержанова, болельщики "Торпедо", устроили корриду на поле собственного стадиона, когда судья не засчитал гол в ворота тбилисского "Динамо".

У красно-синих история фанатизма задокументирована "Русским фан-вестником", уникальным футбольным самиздатом, бесстрастно фиксировавшим всякий состоявшийся мордобой лексическими инструментами типа: "между ногами Кинг-Конга взорвалась брошенная хохлами бомба, все онемели, но из клубов дыма как ни в чем не бывало вылетел разъяренный Кинг-Конг с ремнем на руке". Есть, разумеется, и повыразительнее.

Вратари

"Вам не стоять, как Астаповский, вам не играть, как Чесноков" — в этой полузабытой армейской даже не кричалке — просто двустишии помимо безусловного поэтического изящества есть еще одна важная деталь. Голкипер в ЦСКА с некоторых пор — фигура ключевая, системообразующая. Помимо, собственно, Владимира Астаповского, лучшего футболиста СССР 1976 года, в армейской рамке периодически стояли люди штучные — Никаноров и Чанов, Разинский и Пшеничников. Но они были просто отличными спортсменами, кумирами — кем угодно, меж тем при всем их величии для ЦСКА есть примеры более важные. Михаил Еремин сыграл за красно-синих три неполных сезона, а Сергей Перхун — вообще лишь 13 игр, но теоретически на новом стадионе ЦСКА (если он все же когда-нибудь будет построен) боковые трибуны обязаны носить их имена. Чтобы отметить в будущем имя Акинфеева, трибуны, пожалуй, не хватит.

Клятва игроков на могиле Еремина — такая же клубная мифологема, как погром 1952-го или победа над "Барселоной" 40 лет спустя. С этой клятвы ЦСКА вновь распробовал вкус настоящего золота и, кажется, забывать уже не намерен. С гибели же Перхуна началась история ЦСКА как семьи, где своих не бросают, где папе вратаря дают деньги на издание мемуаров о сыне, где с неиграющим Рахимичем продлевают и продлевают контракты, где сор из избы — хуже проигрыша "Спартаку". Тот факт, что и Еремин, и Перхун ушли из жизни в 23 года, оставим любителям нумерологии.

ГВК

Гинер — это лучшее, что случилось в истории ЦСКА со времен Аркадьева, Федотова и Боброва. Появление его в 2001 году прошло, что называется, через запятую — клубы тогда меняли учредителей с удручающей регулярностью. С точки зрения рядового болельщика — по определению московского шовиниста, а зачастую еще и советского патриота — Евгений Леннорович являл собой дивную совокупность отталкивающих качеств: украинский бизнесмен с еврейскими корнями, окутанный шлейфом подозрительных слухов, самый страшный из которых — не лужниковский рынок даже, а попытка купить сперва "Спартак". Но, в отличие от чеченцев Дадаханова и Шамхалова, которых поначалу отстаивали настоящие фанаты, Гинер сумел понравиться всем. Рожденная врагами поговорка "Гинер все купил" (в сокращении — "ГВК") стала, что характерно, боевым кличем примерно тогда же, когда слово "кони" окончательно превратилось из оскорбления в самоназвание.

Он как-то все сразу начал делать правильно. Через месяц после прихода в клуб устроил встречу с болельщиками. На ней ни с кем не заигрывал, зато, говорят, предложил показать фанатам паспорт. Виртуозно оттеснил от клуба Министерство обороны, да так, что генералы до сих пор думают, что играют в жизни ЦСКА какую-то роль. Набрал не тех игроков, которые болтались на рынке без дела, а тех, кого вожделели соперники, и у команды сразу появилось свое лицо, пусть несколько кавалерийское (а что вы хотели?), зато предельно эффективное. Эффективность, помноженная на эмоциональную скупость,— не самая по-человечески привлекательная комбинация, но фанаты прощают все — за Олича и Дзагоева, за восемь беспроигрышных лет со "Спартаком" и необъяснимое рационально решение строить стадион именно на Песчанке, за Вагнера, в конце концов. Гинера крепко не любят за пределами армейской торсиды. Но безупречность кадровой политики красно-синих признают все: тут чутью и терпению президента ПФК остается только молча завидовать. Последние два сезона доказали это еще раз.

Чтобы взять 11-й титул, Гинер поверил в Слуцкого — тренера, чье моджо еще предстоит доказывать, но который уже сейчас похож на Аркадьева одним качеством — зоологической интеллигентностью.

Лиссабон

Я не поехал тогда — закрутили дела, чуть ли не стало жалко денег, но, так уж и быть, надо признаваться, чего уж теперь. Финал Кубка УЕФА виделся мне бессмысленной формальностью: ясно же, что невероятное стечение обстоятельств, при котором "Спортинг" будет играть решающий матч на родном стадионе, делает шансы ЦСКА величиной едва ли не отрицательной. И до ответного гола Березуцкого все шло к тому.

Тридцать самых важных (пока) в истории ЦСКА минут характеризуют эту команду наилучшим образом, причем не только нынешнюю. Когда-то Боброву, Федотову и компании, чтобы стать чемпионами, нужно было забить в Сталинграде "Трактору" пять голов. Прижатые этой математикой к стенке, лейтенанты взяли и забили. В мае 2005-го обстоятельства так же прижали к стенке Акинфеева, Игнашевича, Карвальо, Вагнера. И способные проиграть в принципе кому угодно матч какой угодно важности, они чуть добавили — и размазали этот "Спортинг" по его полю. Ну армейцы же. Люди военные. Когда отступать уже некуда, остается идти вперед.