– Сразу по окончании чемпионата вы уехали из Москвы на неделю. Куда?

– Несколько дней провел в Волгограде, потом летал в Лиссабон на финал Лиги чемпионов. Завтра лечу на Сейшелы. Ждал, когда ребенок закончит школу – сегодня как раз был последний день учебы. Потом – Дания, обещал сыну свозить его в «Леголенд», дальше погостим немного в Мюнхене у брата. Но самый яркий маршрут – Лига чемпионов, конечно.

– Насколько сложно на него попасть, если ты тренер ЦСКА?

– Я заранее заказываю билеты через клуб. Клуб посылает заявку. Потом я их оплачиваю – и все. В этот раз я сначала жутко расстроился. Я летал с товарищем, у нас были места прямо за лавкой «Реала» – третий ряд от нее, Карло (Анечелотти – Sports.ru) был в четырех шагах. Поначалу думал: «Блин, как неудобно смотреть футбол. Низкая точка – а я и так всю жизнь с нее смотрю». Но уже на разминке я понял, что это круто, это нереально круто. Вся скамейка – с Карло, Зиданом, Пепе, со всеми запасными – передо мной. Чуть левее, в том же самом третьем ряду, – все травмированные игроки во главе с Хаби Алонсо. У меня не было выбора: я болел за «Реал». Поэтому я пережил не только футбол, но и эмоцию «Реала». На 92-й минуте, когда Серхио Рамос забил, я вскочил вместе со всеми.

– Объясните как тренер: чем крут Карло Анчелотти?

– Вы видели его послематчевую пресс-конференцию? Тот момент, когда к нему пришли игроки. Я считаю, что это тренерская вершина. Когда игроки так относятся к тренеру, так его благодарят – они же пришли туда специально ради него, поцеловали в затылок и ушли – в этом и есть величие. Человек никогда не говорит высокопарно. Никогда не пытается завести дружбу с футболистами. Тактичен, корректен, малоэмоционален. Но при этом футболисты относятся к нему с огромной любовью. Он показал: чтобы достичь этого, не надо быть показным или искусственным.

– Год назад вы назвали лучшим тренером мира Алекса Фергюссона. Он уже год на пенсии. Кто лучший сейчас?

– Пеллегрини и Анчелотти. Про Анчелотти я уже сказал, а Пеллегрини долго шел к успеху и шел со своими идеями. Его долго обвиняли в том, что нет титулов, нет того и сего, но в первый же год с «Манчестер Сити» он все подтвердил. Все предыдущие команды Пеллегрини были очень самобытные, интересные и тренерские. Просто не было топ-успехов, потому что с не топ-клубом добиться топ-успеха невозможно.

– Стоп, а «Атлетико»?

– «Атлетико» – топ-клуб. Если ты третий клуб Испании, стать первым можно. Если ты десятый клуб Испании, стать первым невозможно.

* * *

– Этой весной вам удалась невероятная погоня. Сколько в вашей жизни было ситуаций, которые можно описать фразой «В это невозможно поверить»?

– 1996 год, финал Детской футбольной лиги, стадион «Петровский» в Санкт-Петербурге, матч «Олимпия» – «Динамо», а комментатор, кстати, Геннадий Орлов. «Динамо» – нереальный фаворит, просто нереальный, тренер – Юрий Кузнецов, заслуженный тренер России, по всей отборочной группе прошлись победным маршем. В финале мы горели 0:2, но сделали 2:2 и победили в серии пенальти. Причем серия пенальти тоже была невероятной: после трех ударов мы вели 3:1, не забили два последних, счет стал равным и выиграли мы только на восьмом ударе. Во все это было невозможно поверить.

– В вашей жизни бывали пари с самим собой?

– Конечно. В основном это касается диеты. Сижу и говорю себе: если завтра выиграем – худею. Примерно как тот самый человек, который летит вниз с девятого этажа и думает: «Если выживу – сделаю одно, второе, третье», – а когда падает, отряхивается и говорит: «Какие же глупые мысли иногда приходят в голову».

– Сколько раз вы садились на диету?

– Да миллион раз. И это всегда было эффективно. Но потом я вновь отпускал. Я не могу сидеть на диете по ходу сезона. Я даже во сне вижу тактические варианты или замены – мозг требует углеводов, чтобы работать. А диета – это всегда нервы, неудовлетворенность и злость. По ходу сезона это невозможно, а вот в отпуске я ее всегда соблюдаю.

Диеты я пробовал разные. Например, диету Волкова – по группе крови. Пробовал просто голодать, мой рекорд – 11 дней, только вода. Но это делают в специальной клинике, где за тобой наблюдают. Я бывал в нескольких клиниках. Этой зимой – в Мерано, Италия, но там неполное голодание – программа detox. А 11 дней я был в нашей клинике в Подмосковье. Там много занятий и процедур – часов до 4-5 ты всегда занят. Свободное время только вечером.

– На какой день начинается сниться еда?

– Почти сразу. Особенно тяжело, когда включаешь телевизор, а там реклама еды. Но если я ставлю себе задачу, почти всегда выдерживаю. В среднем теряется 1 килограмм в день.

Ну и вообще любая из диет, если ты ее жестко соблюдаешь, эффективна. Вопрос в том, как ты из нее выходишь.

* * *

– Давайте вспомним прошлое лето, конкретно – день, когда стало известно: Вагнера Лава продают. Какие мысли завертелись в вашей голове?

– Спокойные. Когда ты выигрываешь, особенно если выигрываешь много, тебе кажется, что так будет продолжаться до бесконечности. Тем более, мы играли первую часть предыдущего чемпионата без Вагнера, потом – без Хонды, весь год не было Думбия. Ты переживаешь, переживаешь, переживаешь, а потом в какой-то момент у тебя что-то щелкает в голове и ты понимаешь: не надо циклиться, как оно будет – так и будет. Сегодня без Вагнера? Значит без Вагнера. Без Хонды? Значит без Хонды. Я научился спокойно относиться к таким вещам. Плюс я понимал, что будет куплен футболист на место Вагнера. Если мы продаем ведущего игрока, эти деньги направляются на покупку новых футболистов.

– Объясните, чем именно вам понравился Витинью, когда вы решили его покупать?

– Когда мы принимали решение, мы считали, что покупаем игрока сильнее Вагнера Лава. Причем такое же однозначное мнение – да, однозначно брать! – у нас было, кажется, только по одному футболисту – Эльму. Думбия, Хонда, Тошич и другие – по всем было больше сомнений, больше размышлений. Витинью, по нашим оценкам, был самой бесспорной кандидатурой.

– Тот же вопрос про Стивена Цубера. Меня в нем смущают как минимум две вещи: он довольно прямолинейный футболист, он не играет в сборной Швейцарии – не самой сильной команде на свете. Чем он понравился вам, кроме цены?

– Цена – это первое, почему понравилось. Мы должны отталкиваться от того, что есть: определенный бюджет и возраст; в этой ценовой категории и в этом возрасте Цубер был оптимальным вариантом. Да, наверное, он не самый креативный игрок, что-то разнообразить ему тяжело. Многие вспоминают, как ярко Цубер выглядел вначале и как стал хуже выглядеть потом. Но все забывают одно: первые матчи он играл с Вагнером, Хондой, Дзагоевым и Думбия. Когда ты подыгрываешь большим мастерам, это значительно легче. На этом фоне сыграл несколько ярких эпизодов – обыграл кого-то, отдал эффектный пас – общее впечатление очень хорошее. А когда ты выходишь играть с группой футболистов, которые такие же, как ты, хочешь или нет берешь игру на себя. Этого, к сожалению, он не умеет – поэтому стал выглядеть хуже.

Вести игру он не будет. Но качественно сыграть определенный эпизод, четко выполнить требования – это да. Например, после «Локомотива» писали, что Цубер провел неважный матч. Но я, зная, что от него требовалось, считаю, что он провел очень, очень качественную встречу. Ему необходимо было правильно сыграть в отборе: пара Янбаев – Самедов очень опасная, и Щенникову одному было тяжело. Цубер помогал максимально правильно – абсолютно никакой угрозы с этого фланга не было. В атаке у него была четкая задача: где сохранять зону, где освобождать ее для других своими правильными действиями. Задачи взять мяч, обыграть и забить ему никто не ставил. Со своими задачами он справился блестяще. Да, был момент, когда он пробил выше ворот – если бы еще и забил, была бы совсем фантастика.

– Штука, которой вас в этом сезоне удивил лучший футболист ЦСКА – Сейду Думбия?

– Думбия – игрок, которого надо любить…

– Я думал, у вас такие все.

– Нет! Того же Цубера – не надо. Даже если его будет тренировать Баба-Яга или мачеха Золушки, он будет делать все так же, как и делал. И таких игроков – целая группа. Думбия – другой. Например, в сборной ему очень сложно. Там он не ключевой игрок. Там есть дедовщина Дрогба. Там он чуть ли не пятый нападающий после Дрогба, Калу, Бони и Ласины Траоре. Там он чувствует себя таким приемышем, которого чуть ли не за пивом посылают. А в ЦСКА его любят. С ним по-человечески общаются, на него серьезно надеются, ему очень комфортно.

Я знаю, как на него воздействовать. Он один из самых критикуемых игроков команды. Просто делать это надо так, чтобы было правильно истолковано. Ему определенно нужен индивидуальный подход.

– Вы весь сезон говорили, что коммерческая поездка в Китай не повлияла на физическое состояние ЦСКА. Сезон закончился, поэтому давайте по-честному: вы же говорили неправду?

– Если бы у нас был полноценный цикл – например, месяц подготовки – и мы бы на 8-9 дней слетали в Китай, то фигня – справились бы легко. Но когда у нас было всего две недели подготовки и из них 8-9 дней надо было шандарахнуть в Китае, это катастрофа.

При этом я понимаю, что это очень важно и, если будет такая возможность, мы поедем вновь. Чтобы всем было понятно – и это говорилось мне в мой первый день работы в ЦСКА: клуб всему голова. Любой человек работает на благо клуба. Поэтому если вещь считается на благо клуба, даже если она может привести к каким-то последствиям, все должны с этим смириться.

Так получилось, что поездка в Китай была ужасна с точки зрения организации. Мы были в Нанкине, этот город впервые принимал команду такого уровня, и было ужасно просто все. Если, например, на ужин доктора заказывали для команды курицу, спагетти, рис, то была обязательно рыба, картошка и брокколи – ни одного попадания. Мы ни разу не выехали вовремя на тренировку, ни разу вовремя не вернулись. Потрясающе неорганизованная нация! Мне удивительно, как же они добиваются таких громадных успехов – они сказали, что берут количеством.

Как-то вечером мы с тренерами решили сходить в торговый центр. Когда мы подошли к пешеходному переходу, переглянулись и поймали себя на том, что через дорогу не пойдем. Это была зебра, горел зеленый свет, но то, как там ездят, – это нечто. Каждая поездка на тренировку превращалась в ралли: маленькие машины, велосипедисты, пешеходы… Я все шутил: понимаю, что вас много, но не до такой же степени, чтобы давить друг друга сотнями.

В общем, в той поездке все было не так. Все равно процессом управляет тренер, он отвечает за то, чтобы все было более менее четко и ясно. Футболисты смотрят на меня: почему мы не то едим, почему поздно отъезжаем, почему нам не дают поле для тренировки? А что я могу сделать?

* * *

– Матч против «Баварии» в Мюнхене – самый безнадежный за те четыре с половиной года, что вы тренируете ЦСКА?

– Наверное, да. Почему он был самым болезненным? Учитывая, что мы выиграли все в России, нам казалось, что мы сможем сопротивляться – именно это слова правильное – лучшей команде мира. И прибило нас так после игры как раз потому, что стало понятно: мы не смогли даже сопротивляться. Даже матч с «Ман Сити» в гостях не был безнадежен: вроде те же три гола разницы, но там мы атаковали, имели моменты, забивали голы. А здесь впервые в моей жизни ЦСКА выглядел командой другого уровня. Больше таких матчей не было – даже если мы проигрывали и проигрывали крупно.

– Объясните как тренер: каким образом Гвардиоле удается обучить одному и тому же футболу уже как минимум две разные команды?

– Хотя он, конечно, молодец, я не приверженец этой философии. Может, я еще не все видел, но в моем понимании: игроки влияют на схему, а не схема на игроков.

В ЦСКА почти каждый сезон, а иногда и дважды за сезон мы играли по-разному. И это не потому что я менял философию каждые полгода. А потому что анализировал, как и какая группа игроков может максимально эффективно добиться результата, и под это моделировал процесс. Представить, что у меня есть своя философия и я ее везде насаждаю, мне очень сложно. Это просто будет неэффективно.

– Примеры того, как менялся ЦСКА?

– Осенью у нас был Хонда, через него развивались все атаки. Хонда – игрок небыстрый, довольно долго работает на мяче. Как правило, все атаки развивались таким образом, что мы должны были отдать передачу между линиями на Хонду, дальше он начинал готовить себе позицию, для этого нужно было много промежуточных передач, после этого надо было вывести его в свободную зону, после чего он покатит вперед. Футбол из-за этого был тягучий, чуть более медленный, с долгой подготовкой. По крайней мере, когда мы были в оптимальном составе, пытались действовать именно так.

Когда Хонды не стало, группа атаки стала играть по-иному. Всю зиму мы отрабатывали атаки с форсажем. Практически любую атаку мы форсировали. Очень активно двигались в спину Думбия и Муса – стартовали каждый эпизод, растягивая линию обороны глубоко, а Дзагоев и Тошич пытались получить мяч между линиями. Эти стартанули, эти в недодачу – и уже Эльм и центральный защитники выбирали варианты атаки. Если видели, что проходит длинная в спину – отдавали. Почему у Васи Березуцкого пять голевых? Было много голов, когда он отдавал сразу на Думбия и Мусу. Если же было видно, что защитники успевают их прикрыть, тут же образовывался разрыв в середине, Дзагоев и Тошич получали мяч в разряженном пространстве и опять форсировали атаку.

Мы не поменяли схему, но мы концептуально поменяли игру.

* * *

– Вы поменяли номер телефона после поражения от «Динамо» (2:4), потому что вам пришло рекордное количество смс-хлама. Расскажите о самом занятном звонке или сообщении? 

– Каждого тренера окружают друзья, знакомые, преподаватели. Если говорить за себя, то те люди, которые окружают меня и связаны с футболом, по сути, за меня тренируют ЦСКА. Разумеется, все они делают это гораздо лучше, чем я. С одного из номеров мне позвонили раз двадцать – к вечеру я решил трубку все-таки взять: ну, вдруг что-то случилось? И вот мне стали рассказывать, что на самом деле нужно было делать при счете 2:0, причем идеи были не самыми гениальными. Слушал все это я в состоянии, которое можно назвать суицидальным, и думал: «А зачем мне все это? В чем смысл?» Я уже рассказывал вашим коллегам, что на отдыхе познакомился с человеком, который был одним из первых продюсеров Советского Союза. Он сказал мне: «Самое большое мое завоевание в жизни – в том, что я могу общаться с тем, с кем хочу». И вот с одной стороны эти слова, с другой – нереальный бред о том, как надо было побеждать «Динамо». Наутро я встал и понял – все! Номер надо менять.

– Кто тот человек, что консультировал вас в тот прекрасный вечер? Тренер? Футболист? Агент?

– Это человек в возрасте. Но когда он был моложе, он работал в футболе, да.

– Самая необычная встреча с болельщиками за последний год?

– Мне приятно и неожиданно, что девушки в театрах подходят. Неожиданно – потому что и они интересуются футболом. Говорят обычно: «Вы так сильно нервничаете. Пожалуйста, не надо – а то мы тоже начинаем». А еще у меня есть одноклассница, с которой мы до сих пор общаемся. Она мне всегда говорит: «Слуцкий! Ты когда закрываешь лицо ладонями и опускаешь голову, прячь куда-нибудь свою лысину. А то когда я ее вижу в телевизоре, вспоминаю, что мы с тобой ровесники».

– Самый красивый город, в котором вам приходилось бывать?

– Я долгие годы безумно любил Волгоград. Из-за того, что там происходит сейчас, я даже с огромной натяжкой не могу назвать его хорошим городом. Такое ощущение, что все развиваются, а он идет активно вниз – к огромному сожалению. Дорог нет, освещения нет, ничего не строится, грязь, пылища. Раньше, уже живя и работая в Москве, я приезжал в Волгоград и просто гулял по улицам – получал удовольствие. В последние два-три года мне больно от того, что происходит с родным городом. Я понимаю, что это вопрос к властям.

– Вы как-то сказали, что футбол в российских регионах мертв. Приведите пример.

– А чего их приводить, если в премьер-лигу вышли четыре команды и ни одна из них не имеет стадиона, подготовленного к премьер-лиге. Даже Тула. «Мордовия» – искусственное поле плохого качества, про «Уфу» – вообще не говорим. А это ведущие команды первого дивизиона. Вы не представляете, что творится за ними. Многие мои воспитанники 82-го года рождения уже работают тренерами. Один из них – в школе, которую я не буду называть. Когда я был дома, мы встречались: «Ну что, Антон, как вы?» «Мы до сих пор тренируемся в зале». В-за-ле! Потому что нет поля. Это конец мая, в Волгограде было +37 в тени. Ну и сам зал – доска на доске, полуразрушенные стены.

– Осенью ЦСКА провел несколько матчей на незабываемом поле стадиона «Торпедо». Худшее поле в вашей жизни?

– То, на котором я 7 лет работал в «Олимпии» – поле Волгоградского института физкультуры, его называли «Маракана». Абсолютно лысое поле, на котором чемпион мира легкоатлет Сидоренко кидал молот, из-за чего оно было в рытвинах. Плюс посыпано было мелким-мелким камушком – любое падение было достаточно опасным.

– Последний социальный шок, который вы испытали?

– Как и любой человек – события на Украине. Это и социальный, и культурный, и личностный шок. Два года назад, когда шло Евро, мне казалось: как же далеко Украина ушла от России в смысле боления. Полные стадионы, такие высококультурные люди. Я никак не ожидал подобной ситуации.

– Когда Крым стал нашим, вы радовались?

– Я очень далек от политики. Скажу так: если случится драка и в ней будет принимать участие друг и не друг, я всегда буду за друга – даже если он, может, и не прав. Так и тут. Поскольку это наше, а я всегда за своих, я был рад – не углубляясь в детали.

* * *

– Главное футбольное открытие, которое вы сделали за последний год?

– Опять же – чисто субъективная оценка: мне разонравилось смотреть команды плана «Баварии» и «Барселоны». Если раньше я ими наслаждался, то сейчас настолько прогнозируемо, что одни будут владеть мячом 70 процентов времени, а другие сядут обороняться, настолько неинтересно, настолько неспортивно, что, если параллельно идет другой матч, я выберу другой. Еще раз: дело не в том, что они плохие. Это чисто моя эмоция.

В прошлом году я с ребенком поехал в парк Порт Авентура. Много лет назад, когда я еще не был женат, ездил туда большой группой с друзьями. Там есть гора Драгон Хан – 20 мертвых петель и все прочее. Мы стояли в очереди больше часа, смотрели, как люди летят на сумасшедшей скорости, несколько раз порывались уйти… Но все-таки прокатились. Впечатления были настолько сильными, что растянулись на все десять лет.

В прошлом году мы поехали туда с ребенком, взяли фаст трек (более дорогой билет, с которым не надо стоять в очереди – Sports.ru) и за полчаса 6 раз скатились с Драгон Хана. Это превратилось в такую обыденность, что все суперощущения десяти предыдущих лет испарились. Когда я рассказывал тем друзьям, с которыми ездил, они не могли поверить – потому что они до сих пор жили ощущением этого Драгон Хана. А я, получилось, убил у себя ощущение этой жизни – сам того не подозревая и желая сделать хорошо своему ребенку.

Точно так же – и с «Баварией» и «Барселоной» в этом сезоне.

– Пару месяцев назад вы расстались со своим давним помощником Сергеем Шустиковым. Причина – злоупотребление алкоголем?

– Скажу то, что уже говорил. Когда я работал в «Крыльях Советов», председатель совета директоров Игорь Завьялов сказал очень важную фразу, которую я не понял тогда, но понимаю сейчас. Всегда огромное значение имеет то, что говорят люди внутри – как в «Знакомстве с Факерами», «из круга доверия». Это имеет значение. То, что говорят люди за кругом – журналисты, эксперты – это уже не так важно. Поэтому находясь внутри, я не хотел бы комментировать эту тему, боясь, что эти слова могут быть важными для человека, который уже за этим кругом. Как бы я ни относился к этому интервью, мы в разных категориях.

– Отношения, которые у вас были с Шустиковым, можно назвать дружескими?

– Мне казалось – да.

– Вспомните случай, когда он вам помог?

– Много, много. Одна из конкретных ситуаций – матч с «Уралом» в первом круге, мы проигрываем 2:1, безобразно играет Вагнер. Я хотел его поменять, Шустиков подошел: «Давай оставим». Я послушался, Вагнер забил гол, мы сыграли 2:2.

Сергей Шустиков: «Человек, которого я считал близким, меня предал»

– Также в этом сезоне ЦСКА оставил спортивный директор Антон Евменов. Вот что он сказал, когда узнал, кто заступит на его место: «Вряд ли того факта, что Олег Яровинский дружит со Слуцким и периодически проводит с ним отпуск, достаточно для того, чтобы стать спортивным директором ЦСКА».

– Как оказалось – достаточно (смеется).

– Вы и правда дружите и проводите вместе отпуск с Яровинским?

– Да.

У Олега и Антона абсолютно похожие карьеры. В свое время их обоих взяли на работу в ФК «Москва» – Юрий Белоус проводил набор по объявлению. Имея образование МГИМО – даже это их роднит, – они попали в «Москву», работали в одном отделе, выполняли абсолютно идентичные функции, из переводчиков плавно стали расти в тех, кто занимаются переходами, трансферами, поиском игроков. Более того, они вместе ушли из ФК «Москва». Евменов уехал работать агентом в Аргентину, а через какое-то время был приглашен в спортивный отдел ЦСКА и постепенно дорос до спортивного директора. Яровинский работал агентом, имел опыт работы спортивным директором – на всякий случай – в «Крыльях Советов» и после этого снова занимался агентской деятельностью, только в Европе.

У них абсолютно идентичные карьеры. Даже на момент приглашения Олега у него было больше опыта управленческой деятельности. Я его считаю хорошим специалистом. У меня есть несколько друзей из футбольной сферы, но они не работают в ЦСКА. И к этому назначению я имею очень опосредованное отношение. Олега хорошо знает Роман Бабаев (гендиректор ЦСКА – Sports.ru), он и брал его на работу.

– Многие принципиально не делают дела с друзьями. Потому что помимо плюсов, у этого полно минусов. Например, с близкого человека нельзя спросить так же, как с чужого.

– Во-первых, Олег не мой подчиненный, он подчиненный Бабаева. Во-вторых, на мой взгляд, это эффективнее – мы можем решать огромное количество вопросов быстрее.

– Вы были довольны работой Антона Евменов?

– Да.

– То есть увольняли его не за неудачные трансферы Вагнера и Витинью?

– Это разные истории. Ситуация с Шустиковым – мое решение, ну или решение мое и клуба. Ситуация с Евменовым – полностью решение клуба.

– Валерий Карпин рассказывал, как зашел в раздевалку в перерыве и увидел драку стенка на стенку: легионеры бились с русскими. В ваших командах футболисты дрались в раздевалках?

– Нет. На сборах – бывало, думаю, такое случалось в любой команде мира. В играх – нет. История про Мусу, которого якобы избили в раздевалке после матча с «Плзенью», это бредятина.

– Понтус Вернблум только что заявил: «За два с половиной года в Москве не видел на улице ни одной улыбки».

– У нас с Вернблумом и Эльмом как-то приключился если не конфликт, то некоторое культурное непонимание. У нас на второй и третий сбор разрешено брать жен и детей. После одного из них Эльм и Вернблум пожаловались своему агенту и тот предъявлял претензии, что их жен не уважают в команде – ни тренерский штаб, ни игроки. Я спросил, на чем базируется такое впечатление. Они сказали: «Никто из игроков и тренерского штаба не поздоровался с нашими женами за руку».

Как это происходит у нас? Если ты хорошо знаком с девушкой – целуешь ее в щеку, если это мало знакомая девушка – просто говоришь: «Здравствуйте». У них принято здороваться с девушками за руку, поэтому для них это было признаком неуважения. Пришлось объяснять, что это не потому что не уважают. А потому что так принято.

* * *

– Вы почувствовали, что после первого чемпионства в вашем статусе что-то изменилось? Рукопожатия окружающих стали крепче, поклоны – ниже?

– По людям не почувствовал ничего. Но раньше, когда мы начинали проигрывать и что-то шло не так, все было совсем тяжело. Сейчас, даже когда у нас был тяжеленный осенний период, когда многое не получалось, все внутри команды было отлично. Не знаю, связано ли это с тем, что они поняли: и с этим тренером можно выигрывать и нет смысла дополнительно переживать. Но я не исключаю такой вариант.

– На одном из предсезонных сборов вы использовали необычную систему премирования – за каждое упражнение игроки получали плюсы и минусы; тот, у кого плюсов набиралось больше всего, получал денежный приз. Приз – большой?

– Деньги – символические для футболистов. Весь призовой фонд составлял около $5000-6000. Утренние тренировки были построены таким образом, что команды много играли друг с другом: квадраты, малые ворота, четверо ворот, футбол в пятерках, в шестерках. Команда, которая побеждала в этом мини-матче, получала плюс, та, которая проигрывала – минус. После каждой тренировки подводили итоги и считали плюсы. В конце суммировался весь сбор и тройка лучших получала приз: $3000 – победителю, $2000 – за второе место и $1000 – за третье.

– На призовой фонд скидывались футболисты?

– Нет. К счастью, я могу себе его позволить.

Я использовал это и в «Москве», и в «Олимпии». Очень сильно помогает. Перед этим сбором я сомневался – не надоело ли уже. Подошел к Игнашевичу: «Серый, ну что, «плюс-минус»? Он: «Конечно! Давайте делать». Это особенно эффективно на первом сборе, когда все быстро устают. Ну и азарт. Есть знаменитая фраза Стаса Иванова, которую он сказал, когда играл в «Москве»: «За «плюс» можно и друга убить».

– Я знаю футболиста, который в один прекрасный день решил скупать квартиры в домах с тем номером, который написан у него на игровой футболке. Самая странная трата денег футболистами, которую видели вы?

– Да много. В свое время меня шокировало, что футболисты могут заказать песню в караоке и заплатить $500, чтобы спеть без очереди. Помню Макси Лопеса в «Москве», который ездил на нереальной машине («Макларен Мерседес» за $500 000 – Sports.ru) и снимал себе квартиру – еще когда жил тут один, без жены – чуть ли не на 400 квадратных метров. Вот так он поддерживал свой статус.

Или вот история. «Москва» играет в Ярославле. К Юре Жевнову подходит парень и говорит: «Юра, привет. Я из города Добрыш, как и ты». И начинает называть людей, которых Юра знает – от первого тренера до просто хороших друзей. А дальше идет история: только что сбежал из тюрьмы, я вообще не виноват, у меня приятель раненый в машине сидит, нам срочно нужны деньги… Юра дал денег.

Через какое-то время футболисты общаются между собой, а один из них рассказывает похожую историю. Юра спрашивает: «А раненый был?» «Был!» И только тогда они поняли, что речь об одних и тех же мошенниках, которые досконально изучали биографии футболистов и просили у них денег.

– Последний каприз, который вы себе позволили?

– С недавних пор позволяю себе летать бизнес-классом. Это каприз? Даже на короткие расстояния. Хотя еще полгода назад я летал экономом.

* * *

– Одного российского тренера месяц назад спросили: «Готовы ли вы уже тренировать «МЮ»? Хочу спросить это и у вас.

– Если говорить о карьере за рубежом – мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь она состоялась, – я прекрасно понимаю: это должен быть путь похожий на тот, что был в России. То, на что можно надеяться, и то, что будет правильно – это принять какой-то клуб-аутсайдер, попытаться проявить себя и уже потом идти дальше. Это будет правильно в плане постепенного подхода, более глубокого изучения языка и понимания специфики соревнований.

– Вы не ответили на вопрос. Готовы ли вы уже тренировать «МЮ»?

– В смысле завтра? Нет.