– Многие ждали, что на вчерашнем исполкоме РФС будет поднят вопрос о созыве внеочередной конференции по отставке президента РФС. Это были домыслы?

– Да. Для созыва внеочередной конференции исполком обязательно не нужен. При определенном количестве собранных подписей конференцию можно созвать и без исполкома. На заседании же мы можем объявить недоверие кому угодно – хоть Обаме с Меркель, практически это ничего не значит.

– Хорошо, тогда спрошу иначе: как вы восприняли очередные выпады Николая Толстых в ваш адрес на пресс-конференции после исполкома?

– Я не читал отчета с этой пресс-конференции, но мне рассказали о том, что господин Толстых обвинил меня в отсутствии мужества в связи с непринесением извинений исполкому. Однако вся страна знает, что я уже извинился, причем настолько публично, насколько это вообще возможно: перед телекамерами и тремя десятками журналистов разных изданий сразу после заседания Комитета по этике. Да, я не имел права выражать свои мысли в той форме, в какой выражал, сожалею об этом, ввиду чего и принес извинения. Хотя по сути был абсолютно прав.

– Но можно было извиниться непосредственно на исполкоме?

– Через три месяца? Это господин Толстых ждал три месяца, чтобы извиниться за утечку известной аудиозаписи. Да и не почувствовал я, что он взял на себя ответственность за случившееся, как настоящий руководитель – иначе бы мы имели не только признание печального факта, но и какие-то выводы по тому, как вообще это стало возможным. Пока же виновных продолжают искать.

– Вы задумывались, кто бы это мог быть?

– Нет. Мне абсолютно без разницы.

– А ваша первая реакция, когда увидели стенограмму напечатанной?

– Да не было никакой реакции. Я уже видел в жизни столько подлости, что убежден: подобные деяния в конечном итоге всегда бьют по самому подлецу. Я даже не знаю, какая цель преследовалась – в отличие, кстати, от президента РФС, который по поводу любой статьи знает, кто ее заказал. Даже если, как в большинстве случаев, заказчика не существует в природе. Я не ищу черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

– Если бы вы знали, что идет запись, вели бы себя иначе?

– В плане употребления нецензурных выражений – да. Хотя это и часть жизни, особенно российской, но вести себя так неправильно и некрасиво – признаю. Поэтому и извинился перед всеми. Если же у Николая Александровича есть личные претензии ко мне, то пусть как настоящий русский мужик вызовет меня на дуэль.

– И что, примете вызов?

– Это уже второй вопрос.

– Выбор оружия в таком случае останется за вами. Что предпочли бы?

– Гипотетически мы можем говорить о чем угодно, хоть о ракетах SS-300.

– У вас есть парочка под рукой?

– Вот так мы довели ситуацию до абсурда. Хотя, впрочем, сделали это совсем не мы. Если же серьезно, повторю еще раз: я извинился, причем не втихаря, а перед всей страной, в средствах массовой информации, поэтому все высказывания господина Толстых на этот счет мне просто удивительны. (Борис ЛЕВИН)