Скажите, уважаемые господа, может ли член команды, проведший в клубе более 5 лет и игравший при трех тренерах важную роль, считаться ключевым игроком? Вероятно, да. Скажите, а может ли быть так, что болельщики обладают о нем весьма скудными знаниями? Вряд ли, ответите вы - и ошибетесь.

Сегодня мы представляем вашему вниманию беседу с одним из весьма важных игроков ЦСКА 2004-2009 и, по совместительству, прототипом ГТШ "Латиноамериканских негодяев" Максимом Головлевым, первая часть которой состоялась прямо перед последним матчем команды в прошлом сезоне, а вторая - после крайнего матча нынешнего. Удивительно, но разговор от такого разрыва во времени совершенно не стал менее цельным.

Впрочем, обо всем по порядку. Началось же все с сакраментального вопроса нынешнего века:

- Итак, who are you, Mr. Golovlyov? Where are you from?

- В 1997 году поступил в МГИМО с английским. При официальном распределении первым языком мне достался португальский, English отошёл на второй план. Первый язык – это пять дней в неделю по два часа, считается основной нагрузкой. Второй – шесть часов в неделю, начиная со второго курса. В течение всего первого года студенты занимаются только одним языком плюс основными дисциплинами. В то время португальский был совсем бесперспективным, средненьким, ведь в Европе всего одна страна на нём говорит. К тому же в Португалии у меня контактов не было, только после Всемирной выставки «Экспо-98» в Лиссабоне появились. Я поступил на факультет международных экономических отношений и в 2002 году получил диплом «специалиста по внешнеэкономическим связям со знанием двух иностранных языков».

- У тебя ведь ещё ученая степень есть?

- Да, после окончания института я поступил в аспирантуру и приступил к работе над диссертацией. В 2007 году мне удалось защитить диссертацию по специальности Мировая экономика на тему «Финансовые аспекты панамериканской экономической интеграции».

- С носителями языка общался?

- Первый год нет. У нас в институте раз в год проводится языковой театр, мы устраиваем сценки, это называется «Праздник языка и культуры Португалии»: у «испанцев» - свой праздник, у «итальянцев» - свой и у «португальцев» - свой. В апреле к нам приехал португальский посол, люди из Португалии, которые работают при посольстве. Так что после театрализованного представления я имел возможность немного пообщаться с португальцами. Впрочем, в первый год много не наговоришься, потому что идёт жёсткое изучение грамматики и лексики. В португальском языке грамматика совсем не такая, как в английском. Поэтому если ты ее не выучишь, у тебя потом будет каша в голове. Следовательно, сначала студенты обычно изучают спряжения глаголов.

В первый год у меня наметился прогресс. В 1998 году я поехал в Лиссабон на месячную подготовку. Там для иностранцев есть специальные курсы с погружением в языковую среду. После этого уже чувствуешь, что можешь говорить. В общем, сперва я чувствовал, что английский идёт впереди, и португальский до него не дотягивает, как пятиэтажка до небоскрёба. Потом они выровнялись, а затем португальский ушёл гораздо выше. По-английски, кстати, я тоже хорошо говорю – когда в институт поступал, набрал максимум – 25 баллов.

- А как всё-таки вы с ЦСКА нашли друг друга?

- В 2002 году я окончил институт, получил диплом и успел поработать в банке. Как уже говорил, сразу же поступил в аспирантуру и начал заниматься диссертацией по Латинской Америке. Совпадение или нет, но первоначально она называлась «Социально-экономическое развитие Бразилии в конце XX – начале XXI вв».

Неожиданно мне позвонила с кафедры преподавательница и сказала, что в ЦСКА приходит новый тренер Артур Жорже, которому необходим переводчик..

Помню, тогда я работал в «Райффайзенбанке». Работа была тяжёлая, приходил домой поздно. Родители сказали, что звонила преподавательница. Перезвонил ей – и не поверил. Как раз тогда читал газеты и узнал, что в клуб пригласили нового иностранного тренера. Я же всё время болею за ЦСКА, у меня отец и дед болели. Так что мы целая династия болельщиков.

- Ого, вот так сложилось!

- Да, сложилось. Короче говоря, из клуба позвонили на кафедру, а у меня по португальскому ни одной четвёрки никогда не было. Думаю, поэтому кандидатура и возникла.

- Они ещё не знали, что ты болеешь за ЦСКА?

- Если и знали, то это было на втором плане. Для меня же этот вариант был предел мечтаний. Работать в клубе, за который болел с детства, занимаясь языком с тренером-португальцем. Ещё когда учился в институте, понимал, что разнарядки на выпускников приходят раз в пять-шесть лет – из посольства Бразилии, Португалии. МИД – очень громоздкая структура, и в бюрократии можно просто утонуть. Торговых компаний тогда еще почти не было. На пятом курсе я жалел об этом, у меня только язык вышел на приличный уровень общения – экономический перевод, коммерческая корреспонденция, военный перевод. Все мои знакомые ушли: кто в коммерцию, кто в логистику – язык никто и не использует. Мне было бы просто обидно, если б такой труд ушёл в никуда.

- Итак, Жорже пришёл зимой…

- …И в начале декабря 2003 года со мной связались. Выбор остановился на мне.

- Без сомнений ушёл с работы?

- Из банка – без малейших. Работа и жизнь совершенно поменялись, мы сразу поехали на сборы. Честно говоря, не представляю, как бы у меня жизнь сложилась без этого предложения.

- Быть офисным планктоном не хотелось?

- Тогда работа в банке воспринималась по-другому, это была первая ступень после института, приобретение нового опыта. Но сейчас понимаю, работа в банке не по мне.

- Понятно, что прошло много времени, но какие у тебя остались впечатления от Жорже?

- Нормальный, интеллигентный человек. Обычный европеец. Со своими, конечно, странностями.

- В марте пришёл Карвальо, потом Вагнер появился…

- Вагнер появился, когда Жорже в команде уже не было. Португальцу, наверно, оказалось сложно адаптироваться. Может быть, уже в силу возраста. А может не хватило времени, стремления, амбиций, вызова, не могу судить.

- Ты не только переводчик, но и принимаешь участие в тренировочном процессе. Как тебе оно?

- Когда я только пришёл, то ЦСКА уже был не просто российский, а солидный, ближе к европейскому, клуб и из-за этого ответственность ощущал колоссальную. Конечно, вначале сложно представлял тренировочный процесс, но, ежедневно работая со специалистами высочайшего уровня, быстро во всём разобрался. И сейчас от работы на поле получаю удовольствие. А с Валерием Георгиевичем стал лучше понимать структуру тренировочного процесса.

Газзаев, наверное, лучший футбольный наставник в России, и на мировой арене у него колоссальные достижения. Жорже - тоже титулованный тренер, выиграл Лигу чемпионов в 1987 году, и, конечно, у каждого тренера свои особенности проведения тренировки и с каждым мне было очень интересно работать. Но сегодня все видят, что позиция Газзаева более выигрышна, и достижения ЦСКА говорят сами за себя.

С другой стороны, на поле выполняют свою работу другие профессионалы –футболисты. Вот Семак, к примеру, был настоящим профессионалом, всегда впереди – лидер команды, на поле борется до конца. Не зря он до сих пор является одним из символом ЦСКА.

- Кстати, сам ты как к Семаку относишься?

- Я с Сергеем поработал не так много времени, но у меня остались самые лучшие воспоминания о нём.

- У Сэма аура сумасшедшая.

- Точно, энергетика у него сильная. Лидер по духу, капитан с «большой буквы». И человек простой, без тени снобизма, мне было легко с ним общаться, с первого дня протянул мне руку, похлопал по плечу, подбодрил.

- Когда ты возвращаешься к тому времени, что вспоминается в профессиональном плане?

- Когда я пришёл в ЦСКА, у меня не было языкового опыта работы в команде. Пришлось составить свой собственный словарь, нарастить «мясо» на «скелет» языка. Конечно, поначалу были определённые сложности. Институт даёт базу, но сленга я не знал. Сейчас у меня бразильский акцент. На классическом португальском надо прибавлять «ш». Например «ту фалаш». А бразильцы говорят «ту фала». В английском «he speaks», «she speaks», а в португальском свои особенности. Бразильский - он более упрощённый. Когда я приезжаю в Португалию, на слух определяю, что моё произношение коренным образом отличается.

- В Бразилии был?

- Да. Три года назад меня приглашал Даниэль Карвальо, сначала жил в Рио-Гранде – идеальное место для отдыха, спокойный и живописный уголок. Потом к Вагнеру заехал на несколько дней в Рио-де-Жанейро, посмотреть, как они живут. Хорошая страна, мне очень понравилась. Океан, огромный пляж – не забываемые впечатления.

- Чем бразильцы отличаются от русских?

- Мне кажется, что всех бразильцев объединяет, прежде всего, огромная любовь к футболу, музыке и танцам. В общении они более открыты, в разговоре активно жестикулируют руками, не стесняются выражать свои эмоции. Посмотрите, как Вагнер радуется забитым мячам и…. танцует, настоящий бразилец. На музыке они просто помешаны. В I-Pod`ах у них по три тысячи песен. Они слушают самбу, фанки. Вагнер с Пайшао постоянно меняются дисками. Когда тот же Роналдиньо приезжает на матч, у него плеер в ушах – так они настраиваются на матч, и в этом плане они, конечно, отличаются от нас. Мы северный народ, у нас культура другая. У них в раздевалках перед матчем постоянный праздник, танцы, шум, гам.

Когда же бразильцы выходят на поле, всю свою музыку и развлечения они оставляют в раздевалке. Это их способ настроя на игру. Чтобы не переволноваться, плеер в уши – и танцевать. Потом вышел на поле – и все свои эмоции и силы отдал матчу. Иначе можно перегореть и выйти на матч эмоционально опустошенным. И ещё бразильцы всегда смотрят футбол – обожают английскую, испанскую и итальянскую лиги. Следят за тем, как играют друзья, с которыми хорошо знакомы – Роналдиньо, Кака. Футбол – это их жизнь. Я считаю, что это просто здорово.

- Когда наши проходят через микс-зону, не всегда даже видно, выиграли они или проиграли.

- Я уже говорил, у нас другая культура, менталитет, мы более сдержанны - бразильцы более открыты, эмоциональны.

- Хотел бы съездить на карнавал?

- Конечно, но он проходит в феврале, а у нас в это время сборы. Говорят, это очень захватывающее зрелище. У Вагнера сестра – профессионально танцует в одной из школ самбы. Как Вагнер получает зарплату в футболе, так она тренируется и получает зарплату за танцы. Для бразильцев карнавал – это политическое событие. Нам это сложно понять, а там вся страна замирает, президент даёт пять дней выходных. Точно так же, футбол для них - это не просто спорт №1, а религия, образ жизни.

- Кстати, насколько известен ЦСКА в Бразилии?

- Достаточно известен. В Бразилии обладатель Кубка УЕФА – это высокое достижение. Наша победа получила большой резонанс. Если лет десять назад на слуху были «Локомотив» и «Спартак», то сейчас ЦСКА котируется на порядок выше. Когда Вагнер, Карвальо, Жо блистали в одной команде, народ там постоянно сидел в интернете. «O globo» и другие ведущие сайты постоянно пишут, как прошёл тот или иной матч. Особенно выделяется «наши соотечественники Даниэль и Вагнер показали такую-то игру».

- С Карвальо у нас длинная история. Почему Даниэль в какой-то момент потерял игровые кондиции?

- Карвальо – выдающийся, талантливый футболист. Когда Даниэль в форме он один из лучших футболистов Европы. Я уверен, если он наберёт оптимальную спортивную форму - опять заблистает. В мастерстве-то он нисколько не потерял. Пайшао и Вагнер в один голос говорят, что если научился играть в футбол – это навсегда. Когда мяч попадает тебе в ногу, ты будешь знать, что с ним делать. Даже если веса в тебе в два раза больше, чем нужно. Играть футболист не разучится никогда.

- И напоследок. Спорт – это, в какой-то, степени, бизнес. Жизнь – штука переменчивая: сейчас ты в ЦСКА, а завтра в другой команде?

- В другом клубе себя не вижу. Даже не хочу об этом думать. Для меня есть только одна команда - ЦСКА.

P.S. - Вот таким получился разговор с человеком, которого можно уже смело назвать ветераном и неотъемлемой частью нынешнего ЦСКА. На этом можно было бы и поставить многоточие, если бы жизнь не совершила очередной причудливый кульбит.

…прошло чуть больше 4 месяцев…

- Макс, удивительные бывают вещи! Прошло 5 лет – и в ЦСКА снова португалоговорящий тренер. И опять ты общаешься от его имени с игроками. Только теперь ты не новичок, а обладатель Кубка УЕФА с огромным опытом. Что изменилось? Какие ощущения от перезагрузки?

- В первую очередь, ты прав, появился огромный опыт. В 2004 я был недавним студентом, получившим очень хорошее языковое образование, но не имевшим постоянной практики. Сейчас же у меня вообще нет никаких проблем с общением. По прошествии пяти лет работы в ЦСКА я могу сказать, что понимаю Зико точно так же, как если бы он был нашим соотечественником и говорил на русском языке. Разумеется, сейчас я ощущаю себя гораздо комфортнее, потому что, уверен, смогу перевести абсолютно всё и полностью обеспечить двустороннюю связь тренера и игроков.

Кроме собственно лингвистической составляющей, мое понимание футбола, как такового, стало гораздо глубже. Полугодовое постоянное общение с Жорже «методом погружения» не просто стало импульсом к оживлению языковых навыков, но и существенным образом увеличило мой «футбольный словарь». Огромную роль сыграли четыре с половиной года совместной работы с Валерием Георгиевичем, который, можно сказать, открыл мне видение игры. Конечно, я не могу назвать себя настоящим специалистом в самой популярной игре, но сейчас ощущаю себя далеко не новичком и могу, опираясь на свои языковые и футбольные знания, приносить максимальную пользу.

- Гинер как-то акцентировал внимание на том, что сейчас твое участие в тренерском процессе становится иным. Все-таки, есть серьезная разница – переводить слова тренера двум-трем игрокам или доносить задумки наставника всей команде.

- Никаких специальных разговоров не было, тем более что у меня был опыт работы с Жорже. Хотя, конечно, есть существенные отличия в исполняемой роли. Если слова Газзаева я переводил «на ушко», максимум – обращался «в голос» к четверым бразильцам, то сейчас приходится выходить вместе с Зико и «к доске», и на поле.

- Зико неоднократно повторял, что для него эта ситуация – вызов. Для меня тоже. Вообще, моя главная задача, как переводчика – обеспечить полное взаимопонимание с передачей интонации, настроения, мимики. Образно говоря, если Зико наморщит лоб, то я должен сделать то же самое. Идеальный результат – это полное отсутствие барьера между тренером и игроками, когда они даже не ощущают того, что их наставник – иностранец, говорящий на другом языке. К этому я и стремлюсь.

- Во время работы на одном из матчей ЦСКА Леша Андронов, известный своими симпатиями к нашему клубу, обронил следующую фразу: «А вот мы слышим голос Максима Головлева. Как знать, не видим ли мы будущего русского Моуриньо?» Скажи, неужели у тебя никогда не появляется мыслей о работе тренером? Не сейчас, позже. Может, поучиться, к примеру, лицензию получить?

- Нет, таких мыслей у меня не возникало. Прежде всего, чтобы быть тренером, надо чувствовать к этому призвание, иметь достаточно знаний и опыта. Возможно, со стороны кажется, что тренерская работа не такая уж сложная, но сейчас я понимаю, насколько это нервный и выматывающий труд- сложнейший процесс, который включает в себя и подготовку команды на весь сезон на сборах, и следить за поддержанием оптимальной спортивной формы игроков по ходу чемпионата, и определение тактики на каждую игру, а по ходу матча делать чёткие перестановки и замены и ещё очень много важных моментов и тонкостей. Специалистом в этой области себя пока не считаю. В настоящее время все мои старания сводятся к тому, чтобы внести своим трудом вклад в общий результат.

- То есть, об этом пока говорить рано?

- Не то, чтобы рано, просто, наверное, это не моя работа. Я не люблю что-то делать, не являясь специалистом. Для того, чтобы стать хорошим переводчиком, я отучился 5 лет в институте и еще столько же работаю. В этой области я профессионал. Это совершенно не значит, что когда то я смогу стать тренером. Это слишком сложный вопрос.

- Что ж, тогда успехов на нынешней немаловажной стезе.

- Спасибо. Я надеюсь, что вношу пусть не самый большой, но всё-таки некий вклад в общий результат. Так или иначе, у команды есть диалог с тренером, и это взаимопонимание очень важно.

С Максимим Головлевым беседовали Николай Малахов и Николай Шлепов.
Отдельное спасибо Евгению Jar за помощь в подготовке интервью.